Тютюнин против инопланетян
Шрифт:
– Подожди-подожди! – не очень внятно проговорил прораб, вскидывая руку. – Наши выигрывают!
– Они всегда выигрывают, Аркадий, особенно если телевизор не включен, – заметил Леха.
– Кто здесь? – встрепенулся Аркадий и, поднявшись с продавленного дивана, обратил невидящий взгляд на вошедших.
Сделав несколько неуверенных шагов, он приблизился к Сергею и протянул руку.
– Бухалов, прораб, холост, не состоял…
Тютюнин с опаской пожал Бухалову руку, а Леха бесцеремонно тряхнул прораба
– Аркадий, это я – Леха. Мы мотор поднимать приехали.
– Какой мотор? – На лице прораба отразилось недоумение.
– Делаю намек, Аркадий. Мотор-обмотка-медь-деньги-выпивка…
Эта логическая цепь произвела на прораба живительное действие. Его глаза ожили, щеки порозовели, с выражением крайнего блаженства на лице он сделал глубокий вдох, как будто ловил солоноватый морской бриз.
– Что ж, идемте, – решительно кивнул Аркадий. – Все концы зацеплены, осталось только потянуть.
И, резко сорвавшись с места, он стал стремительно подниматься по лестнице, перепрыгивая через две, а то и три ступени.
Запыхавшиеся Леха и Сергей догнали его только возле ямы, у края которой, совершенно не боясь, стоял Бухалов.
– Вон он, наш главный приз, – произнес прораб, глядя в темноту шахты, разгоняемую лишь слабыми фонариками аварийного освещения.
– А я ничего не вижу, – признался Тютюнин.
– Это потому, что ты не обладаешь внутренним видением. Ты ведь не метростроевец… Ну что, потянем за концы,
Друзья. Вес объекта пятьсот тридцать килограмм, так что придется попотеть.
– Может, у вас какое приспособление есть вроде лебедки? – осторожно спросил Сергей.
Ни он, ни Леха Окуркин не были такими уж атлетами, а Бухалов, хотя и вышел ростом, давно растратил свой вес в борьбе с водкой.
– Какой смысл в отказе от борьбы, товарищ? Сейчас мы схватимся с этой стихией и от одержанной победы испытаем настоящее наслаждение. Он нас вниз, а мы его вверх, понимаешь?
– Понимаю, – ответил Сергей, уже подумывая о возвращении на дачу. Чем подвергать себя такой опасности, лучше уж проколупаться три дня с кувалдой и зубилом и таки вскопать наконец участок.
– Слушай, может, ну его? – тихонько толкнув Окуркин под локоть, сказал Сергей. – Обойдусь я как-нибудь без оборудования…
– Отступать поздно, – отрезал Леха и указал на стоявшего позади них Алмаза. После долгого сна пес зевал, демонстрируя пасть с весьма внушительными клыками.
7
Подъем электродвигателя проходил весьма драматично. Пару раз Тютюнину показалось, что силы его покинули, однако он остерегался бросать трос, поскольку тот запросто мог захлестнуть и его, и Леху, если бы мотор полетел обратно.
И снова хриплое дыхание, приглушенный мат и монотонные рывки на счет «двадцать восемь».
Чтобы не скользить, Тютюнин упирался ногами во всевозможные железяки и старался не думать, как долго еще им предстоит бороться с «главным призом».
В какой-то момент прораб Бухалов, стоявший к шахте ближе всех, вдруг сорвался вниз, и Сергей уже подумал было, что можно идти домой, однако Бухалов сумел зацепиться за трос, который тянули Леха с Сергеем, и вскоре самостоятельно выбрался на край ямы. – Навалились, землячки! – воскликнул он, снова впрягаясь в работу. – Раз, два, три, четыре, пять…
– Бухалов… – прохрипел Тютюнин.
– Не сбивай меня.
– Бухалов, давай на счет «и-раз», тянуть, а то мочи нет ждать, пока ты до двадцати восьми досчитаешь…
– Ну ладно… И-р-раз…
С новым счетом работа действительно пошла быстрее, и вскоре ребристый корпус электродвигателя показался над краем ямы.
– Какое счастье! – произнес прораб, когда его главный приз, наконец оказался на дощатом помосте. – Какое счастье, что нам это удалось…
– Нам… Нам оборудование нужно, Аркадий… – тяжело отдуваясь, напомнил Леха.
– Какое оборудование?
– Чтобы землю твердую вспахать. Но по-быстрому…
– Будет вам оборудование. У меня как раз на примете один чемоданчик имеется. Пойдемте я вам его дам.
Бухалов направился к входу в клеть, однако дорогу ему преградил Алмаз.
– Алмаз? Что ты здесь делаешь? – спросил прораб. Пес ничего не ответил, только зевнул.
– У меня ничего нет!
Алмаз потряс кудлатой головой.
– Да правду я тебе говорю. Нет у меня ничего – я сам хотел догнаться, но нету.
Пес тяжело вздохнул и посмотрел куда-то в сторону. Бухалов покачнулся и произнес:
– Ты шантажист, Алмаз. Самый настоящий шантажист… Стой здесь, сейчас я принесу.
Лишь после этого пес посторонился и пропустил Бухалова в клеть.
Тютюнин и Окуркин переглянулись, однако не обменялись ни единым словом, опасаясь привлечь внимание собаки.
Вскоре появился Бухалов с небольшим серым чемоданчиком в одной руке и полубутылкой водки в другой.
Водку с тяжким вздохом он отдал Алмазу, а чемоданчик-Лехе.
– Инструкция внутри. Через неделю вернешь.
– Ага, – кивнул Окуркин, глядя вслед удалявшемуся с бутылкой в зубах Алмазу. – Он у тебя что, Аркадий, выпивку выпрашивает?
– Какой там выпрашивает! Выбивает буквально. Если не дать, он все начальству доложит – и про мотор, и про чемодан с оборудованием.
– Чего же ты от собаки такое терпишь? Давно бы шуганул его со стройки.
– Как же, шуганешь такого. Он сам кого хочешь шуганет. Его, между прочим, сюда по разнарядке министерства обороны направили. У него орденов – как у меня пивных пробок.