У Билли есть хреновина
Шрифт:
Начинается ржач. Вейланд и Билли радуются, как дети.
Лейтенант отчего-то нервничает и боится.
– Так ему! – орет довольный Вейланд, толкая Билли кулаком.
– Делов-то, хлоп твою железку!
– Хорошо, – Вейланд успокаивается. – Какое облегчение! Терпеть не могу непроясненных ситуаций. Вильям, давайте сюда ваш ком. Сумму набейте сами.
– Исключено, сэр, – Билли отрицательно машет ладонью. – Вас и так на деньги выставили. И вы наш клиент.
– Как скажете, – соглашается Вейланд. Чувствую, именно такого ответа он ждал. – За мной не
– Можно интимный вопрос, сэр? – встреваю я.
Вейланд поднимает брови.
– У Айвена других не бывает, – объясняет лейтенант.
– Кажется, Грег любит уличные гонки?
– Мой Грег? О, черт! Он к вам приставал с этим?! – Вейланд кривится, будто от боли в желудке. Ему действительно стыдно. – Нашел, к кому цепляться, идиот! Простите, Айвен, моя вина. Распустил я мальчишку. А приструнить его духу не хватает – ведь сам в молодости любил быструю езду… Теперь хоть есть что вспомнить! Я ему скажу. Он больше к вам близко не подойдет. Да он и не посмел бы, если бы знал, кто вы такие!
– Я только хотел предупредить, сэр, что нас с Биллом почти невозможно уговорить гоняться. Но если кто-то нас достанет, мы не поедем с ним за деньги. Вы готовы подарить Грегу новый «Корвет»?
Вейланд щурится. Азартен старый. До сих пор азартен.
– Я подарю ему упаковку памперсов! – смеется Вейланд. – А вы серьезно можете поставить «Тэ-пятую эво» против «Корвета»? На трассе порой случаются досадные неожиданности.
– Не такие, чтобы «Корвет» меня сделал.
– Ванья! Ванья! – просит Билли.
В дверях кухни стоит бабушка Харт и неодобрительно качает головой.
– У Грега не просто «Корвет», – замечает Вейланд.
– А у Айвена не просто «эво», – включается в дискуссию лейтенант. – У него аппарат, который вообще нельзя выпускать на гражданскую трассу. Стоп! Джентльмены, глушите моторы! А то всех загоню на штрафстоянку. И меряйтесь там дюзами, сколько угодно.
– Кстати, о штрафстоянке – как самочувствие Марвина? – ехидно интересуется Вейланд.
Суток не прошло, а все знают всё. Нет, что ни говорите, деревня – это вещь. Особенно когда оформлена в виде уютного американского городка с канализацией и водоснабжением. Русских всегда привлекал этот стиль, они его отчасти копируют сейчас, но Америка-то почти четыре века его шлифует.
– Марвин жить будет, но форму снимет, – говорит лейтенант. – И поедет отсюда куда-нибудь подальше. Мир повидать.
– И что он?
– Плачет, а вещи собирает.
– Молодцом, Гибсон, – Вейланд довольно кивает. – К черту Марвина, не надо нам таких. Уверен, мэр одобрит это решение, когда вернется из отпуска. Я ему намекну. Ну, джентльмены, спасибо за веселое утро, поеду к себе. Стучите на ком, если что. Отличный кофе, миссис Харт.
Снова бряцают шпоры.
– Он действительно на лошади передвигается? – спрашиваю, когда за Вейландом закрывается дверь. – Или этот костюм – еще одна причуда немолодого коллекционера?
– В окно поглядите, – предлагает лейтенант.
Мы с Биллом подбегаем к окну и видим, как уезжает вдаль по улице на гнедом скакуне пожилой ковбой.
– Могучий дядька, – говорит Билли. – Никогда не видел человека, которому все на свете было бы настолько по хрену.
Я думаю, что мог бы предложить еще пару кандидатур, но понимаю – Билли прав. Вот, например, Джонсон. Всегда был внутренне раскрепощен, и погоны ему не мешали, но стоило мужику озаботиться заколачиванием бабла – как подменили. Или наш адмирал. Который на полном серьезе предлагал разбомбить чужую базу на Каллисто, мотивируя это тем, что раз в ее существование никто не верит, значит, и не фиг ей там торчать. Но когда он был свободен в выборе? Его сковывала по рукам и ногам ответственность за личный состав и корабли флотилии.
Вейланд на фоне этих безусловных героев выглядит чертовски независимым.
Лейтенант отстегивает с пояса ком, раскатывает на столе мягкую клавиатуру, водит по ней пальцем. Над столом повисает карта района.
– Миссис Харт все объяснила вам, – говорит лейтенант негромко. – За мной детали. Но сначала – что скажете?
– Ничего. – Билли берет кофейник и трясет его над своей чашкой.
– Минуту, Вильям! – доносится с кухни.
– Спасибо, мэм. Ничего не скажу, лейтенант. Сара ушла в лес и не вышла из него. Она сейчас там и, думаю, погибла. Это все.
– Ну, вы хотя бы подтверждаете официальную версию. Уже легче. А уточнить?
– Только если проинтервьюировать близкого родственника девочки. Лучше мать. Но это же чистый садизм, хлоп твою железку!
– Как показывает опыт, родители готовы на все, лишь бы узнать, что случилось с ребенком. И Сэйеры убеждены, что девочка жива. Это единственные люди в городе, которые молчание браслета расценивают с точностью до наоборот.
– Интересно, – говорю. – Тогда почему их до сих пор нет здесь?
– Отец Сары довольно известный ученый. Физик. Услышав про Всевидящий Камень, он только выругался. Ну, его тоже понять можно. Неделю лазал по лесу, над болотом летал, машину там утопил, насилу вытащили. На пределе человек. Сейчас уехал за каким-то супердетектором, который чувствительнее наших сканеров. Думает, Сара лежит в лесу полумертвая со сломанной ногой.
– И сломанным браслетом?
– Он именно так и сказал: все однажды ломается.
– А мне плевать! – заявляет Билли агрессивно.
– Вы о чем?
– Плевать, что он не верит в камень, что не верит в меня. Девочка ушла на север и пропала. Я ее не вижу и не слышу, ни живую, ни мертвую. Так не должно быть. Мне это не нравится, хлоп твою железку. Делай карту покрупнее, лейтенант, и рассказывай про болото.
Лейтенант дает увеличение.
– Местные подзабыли, – говорит он, – а еще полвека назад в этой зоне добывали торф. Поэтому топь не однородна. Там множество заболоченных впадин разной глубины и относительно сухие участки между ними. Видите, целый остров? На нем развалины, это лагерь торфоразработчиков. Ничего примечательного, куча гнилых бревен.