На каком-то безымянном островкеЯ лежал, раскинув руки на песке,А кругом такая глушь, такая тишь,И от солнца плавился Иртыш.То ль высоко плыли облака,То ль неслышная текла себе река,То ли раздушился полынок,То ль унёс на счастье ветерок.Но казалось: на песчаном островкеЭто я плыву куда-то по рекеПо-над всей на свете маятой,Взятый вольной волею святой.
«Ничего такого не случилось…»
Ничего такого не случилось.Сердце, не забилось ты сильней.Может,
эта жизнь мне лишь приснилась,Может, это я приснился ей.Потихоньку срок я отбываю,Никуда уже не тороплюсь.Сон дурной ли, светлый забываю,Ничему на свете не дивлюсь.Знаю только, есть над головамиОблако, не видимое нам, —Помнит оно всё, что было с нами,Что невольно показалось снами,Как и то, что не открылось снам.
Облако
Зачем это всё, нипочём никому не известно.Вот мысль пронеслась и пропала, не сыщешь следа…Душа, ты сгорела бы вроде, но снова воскресла,Меня ты когда-то покинешь, но, может быть, не навсегда.Ничто из возникшего здесь вовсе не исчезает:Ни чувства, ни думы, ни даже текучая плоть.Вон облако где-то кочует и, тая, не тает,Пронизано светом оно изнутри, где таится Господь.Там всё, что тут прожито, понято и пережитоИ мною и всеми, – от разума озарений до полутёмной мыслинки сырой, потайной.Там целое жизни, то, что в мире давно сожжено и разбито,И облако это куда-то летит бесконечно над бренной твоей головой.
«Что было, то пропало…»
Что было, то пропало,И неча ворошить.А помнишь – что попало,Что лучше бы забыть.Какие-то заборы,Суровые дома,Жилья глухие норы,Сошедшие с ума.Угрюмые стоялиРядами там и тут,Так, словно их призвалиВершить неправый суд.Лишь краска оплывалаПод снегом и дождём,Сгущённая немалоИ сажей, и свинцом.В ней тени проступали,Готовые полечь,Как будто тайну знали,Но позабыли речь.И я, почуяв это,В сырой тоске немел,Хотя ещё не ведалВсё, что сказать хотел.
«Дышал, чем Бог послал…»
Дышал,чем Бог послал…По осеничуть сыроват, тревоженвоздух был.Я что-то в нём такое уловил,что было до рожденья, что ли,со мной ли,с кем ли,не понять, —и я затосковало древней воле,ещё не зная,как её назвать.Степная пыль, прибитая дождём…Так остро пахлополынью, полеми тополиною корой,намокшею, зеленовато-серой,и досками заборов тёмными(тем убиенным деревом,с потусторонней памятью о лесе).И поднебесьеспустилосьи клочками сизых тучпочти над головой летело,под рваным ветромворчало, бормотало, пелои проливалов воздух, летом поиссушенный,тревогувлажную,сулило мне дорогутуда,где сонные текут в равнинах рекии земляные,лесовыеобитают человеки,где был когда-тохлеб, и кров, и дом,и говор песенныйна языке родном…Вот такя и дышал —тем воздухом,что Богпо осении по рожденьюмне послал.
«Мне жить пришлось в чужих краях…»
Где пропадала жизнь моя…
Н. Заболоцкий
Мне жить пришлось в чужих краях, —Не показалось мало, —Где пропадала жизнь моя,Да всё же не пропала.Но и родимая земляНе всех ли нас достала —Там загибалась Русь моя,Но вовсе не пропала.И что ни год – за два идёт,И что ни век – железный,Но русский наш народ живёт,Свой путь свершая крестный.
«Когда я вспоминаю об отце…»
Когда я вспоминаю об отцеС его последней мукой на лицеБеспомощном, то как прежде обмираю,Как будто с ним я снова умираю.Зачем за столько лет я не ополоумел,Не я ли с бедным с ним тогда же умер,Как раньше с мамой умер ли не я?..Мы только разделённая семьяНа тут и там, но вместе мы одно —Сквозь чёрное глядим теперь окно,Во мгле пытаясь разглядеть друг друга,Расслышать и понять, пока разлуки вьюгаСлепая не уймёт нелепой стужиИ не соединит навек родные души.
«От жизни, от счастья земного…»
От жизни, от счастья земногоОсталось всего-ничего.Сказать ли последнее слово?Кому – да и что мне с того!Ведь сердце оно не утишитИ тамошний суд не проймёт.А здесь если кто и расслышит,То вряд ли когда-то поймёт.
«На ветер, на ветер, на ветер…»
На ветер, на ветер, на ветер,На ветер бросал ты слова.А ветер едва ли заметил,Ему что слова, что листва.Не пашет, не жнёт и не сеет —Он звёзды, как искры, несёт.И всё, что ни есть, он развеет,И всё, что ни есть, не спасёт.
«Пустыня моря и земли пустыня…»
Пустыня моря и земли пустыняБезумной тварью сплошь заселена…Осталась лишь одна пустыня неба,Она горит, безвылазно темна,Далёкими безумными огнями,Бессильными пространство растопить…И грезят души неземными снами,Которыми им остаётся житьВ пустыне времени, безумном самом…А ей же всё на свете нипочём…Где вечно мне лететь – куда не зная —Безумной искры брошенным лучом.
Афганские скворцы
Сначала горлинки исчезли,С дымком их сизым воркованья,С таким флейтистым на рассветеДомашним тёплым говорком.А следом и дрозды пропали,В блестящих фраках музыканты,Певцы весенних, голых веток,Солисты синих вечеров.И даже воробьёв не видно…Умолкли звонкие ватаги,Весёлые и шебутные,Неунывающих проныр.Теперь за окнами лишь скрежет,Бесцеремонный, наглый, злобный,Царапающий слух и небо,Невиданных пернатых тварей…Их звать – афганские скворцы.Поналетели… исклевали…Похоже, всё и всех, кто преждеОдушевлял согласным пеньемСады, и парки, и дворы.Вчера воздушные мигранты,Они хозяйничают шумно —Завоеватели пространства,Разбойники исконных гнёзд.Взлетают с жадным треском стаи,Желты нацеленные клювы,Сверкают вострые глазёнкиШальным и яростным огнём.Людей они в упор не видят,Заряжены одним стремленьемК добыче. Глад ненасытимыйПтиц гложет. Жжёт неугасимоЖелание: клевать! клевать!Крушить и рвать что только можно:Плоть ягод, и плодов, и зёрен,Гнездовья, кладки, всё живое,Врагов крылатых и иных.И резать ржавым криком воздух,Покой чужой и ненавистный,Которому прощенья нетуИ быть, конечно, не должно.
