У Черных рыцарей
Шрифт:
В боксах поставили телевизоры. В точно указанное время каждый обитатель бокса должен был прослушать лекцию одного из двух профессоров, привезённых Думбрайтом из Нью-Йорка, по так называемой «духовной подготовке». Каждая лекция продолжалась не менее двух часов.
Профессора учили слушателей, как в разговорах с советскими людьми пропагандировать прагматизм, неопозитивизм и особенно неофрейдизм плюс всяческие новоиспечённые «измы», которые вырастали, как грибы, на почве послевоенного неверия в лучшее будущее.
Излагались новые философские теории, естественно, весьма схематично. Но от слушателей требовали, чтобы на следующий день они точно, без
Особым вниманием Думбрайта пользовалась группа «Аминь», так как участникам её предстояло действовать именно в сфере идеологической. Всех, кто входил в эту группу, освободили от занятий по борьбе, вооружённому нападению, остались только упражнения по стрельбе — мера защиты на случай провала. Зато особенно много времени уделялось радиоделу, чтобы с этими группами можно было поддерживать постоянную связь и осуществлять необходимое руководство. Значительно усилили и «духовную подготовку». Профессор богословия Брант, маленький сухощавый старик, от одного учащегося класса «Аминь» переходил к другому, проверял, как усвоены сектантские обычаи, молитвы, умеет ли слушатель произнести проповедь на ту или иную тему. Думбрайт охотно сопровождал Бранта, проверяя, насколько быстро и успешно осваивается эта новая дисциплина. Он сверял все с конспектами профессора, собственными записями и, поправляя, делая замечания, всё время предупреждал:
— Не нужно откровенно антисоветских, а так…
Слушатели, знавшие Думбрайта, заканчивали за него:
— С душком! С душком!
Думбрайт хохотал и шёл в следующий бокс.
Впрочем, смех его был искусственен: обстановка в школе его не удовлетворяла.
Думбрайт спешил.
— Я обещал в Нью-Йорке, что через месяц-полтора мы сможем заслать к большевикам несколько десятков отлично натренированных агентов и диверсантов. А бросать слова на ветер не люблю. Доверие базируется на точном выполнении обещаний, в нашем же деле доверие — это не только карьера, а порой и жизнь, пояснял босс Нунке в редкие минуты откровенности.
Прибавилось работы у всех, особенно у Фреда, поскольку он был теперь единственным воспитателем во всём русском отделе, — Воронов был занят только своей группой «Аминь».
— Герр Нунке, — предупредил Шульц начальника школы вскоре после проведённой Думбрайтом реформы. — Я не успеваю выполнять всю ту работу, которую выполнял раньше.
— Почему?
— Численность слушателей русского отделения увеличилась почти в три раза по сравнению с недавним прошлым. К тому же я, как и все преподаватели, обязан слушать лекции по «духовной подготовке» и особенно старательно готовиться к диспутам с профессорами, как человек, призванный помогать другим, служить образцом. Для этого нужно время и немалое. А мои обычные обязанности воспитателя? Ведь от них никто меня не освобождал. Наоборот, требования возросли. Прямо ума не приложу, как уложиться в двадцать четыре часа! О сне и отдыхе я уже не говорю. Если прилягу на часок, чувствую себя преступником, ворующим собственное время.
— А
— Мы с вами старые боевые друзья, и поэтому я буду откровенен: не очень!
— Признаться, только это сугубо между нами, мне тоже. Парадоксальное явление: необходимо как можно лучше законспирировать агентов и резидентов, они должны выглядеть правовернейшими из правоверных и вдруг — пропаганда антибольшевистских идей. Где логика, здравый смысл?
— Меня тоже это удивляет. Даже при максимальной осторожности достаточно одной ошибки — и потянется ниточка к нашему человеку, которого мы здесь готовили так тщательно и старательно.
— Собираюсь написать докладную в Нью-Йорк. Надеюсь, там поддержат.
— Через голову босса?
— Я говорил с ним на эту тему, но ведь вы знаете Думбрайта. Для него существует лишь собственное мнение, собственное настроение, собственные пристрастия…
— Не завидую вам, но иного выхода не вижу… А теперь оставим высокие материи и наши будни. Что вы скажете о моём заявлении?
— Согласен, объём работы значительно увеличился У вас есть предложения?
— Надо назначить ещё одного воспитателя в русский отдел. Проще простого.
— Если есть выбор. А если туго, куда ни повернись?.. Может быть, временно подыщем кандидатуру в класс «А» или «Р»?
— Надо согласовать с Думбрайтом. Ведь он же обещал, что из Нью-Йорка приедут новые преподаватели, новые тренеры. Возможно, среди них…
Фред оборвал фразу, увидя, что в комнату входит усталый и вспотевший Думбрайт.
— Фу-у! — проговорил босс, падая в кресло. — Конец марта, а жара, словно летом. Чёрт бы побрал эту Каталонию! Хотелось бы оказаться где-нибудь в средней полосе.
— Первый раз вижу вас таким усталым, — заметил Нунке, протягивая боссу стакан вина, разбавленного водой. — Испанцы не дураки — это отлично утоляет жажду.
— Достаточно я выпил этого пойла у патронессы.
— Вы от доньи Менендос? — удивился Нунке.
Все финансовые расчёты с Агнессой до сих пор вёл он, и сообщение Думбрайта о визите к патронессе неприятно его поразило.
— С такой хорошенькой женщиной можно просто пофлиртовать, а мне пришлось возиться с препротивным делом. Вот две бумажки, которые торжественно называются посланиями. Одно написал я с Брантом, второе — падре Антонио, чтобы ему черт руки переломал… На основании этих двух текстов надо составить один — соединить оба так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Одно послание, видите ли, не нравится патронессе, а ещё более падре, писанина же Антонио не устраивает меня.
Фред взял два протянутых листочка и стал читать
— Что за послания?
— Нью-Йорк настаивает, — Думбрайт никогда не ссылался на какой-либо конкретный отдел разведывательной службы США, а говорил «Нью-Йорк», чтобы мы, использовав само название школы и историю её основания, от имени патронессы обратились ко всем религиозным организациям с призывом провести в церквах, храмах, костёлах, молитвенных домах богослужения и выступить с проповедями, направленными против гонителей веры христовой. Причём сделать это повсеместно в одно и то же время, чтобы придать движению широкий размах, привлечь мировое общественное мнение к проблеме нашего идеологического наступления на коммунизм. Разумеется, проповеди будут сопровождаться сбором пожертвований на восстановление заброшенных храмов понимай: — в России! — и на нашу школу как на центр миссионерского движения.