У черта на посылках

Синявская Лана

История с Кибиткиным была не менее запутанной и таинственной, чем биография этого модного нынче писателя. Звезда его славы зажглась слишком ярко и чересчур поздно, чтобы не стать предметом пристального внимания дотошных журналистов. Но тут всех нас, жаждущих заполучить сенсацию для первой полосы, ждал большой облом: Кибиткин жил затворником, и интервью не давал! Никому и ни за какие деньги. Легко представить себе всеобщее разочарование. Читатели заваливали редакции мешками писем с просьбой поведать им о новомодном кумире, шлепающем свои леденящие кровь истории одну за другой, на радость своим поклонникам. А в редакциях только разводили руками и кусали локти – раздобыть что-нибудь об этом персонаже оказалось делом практически невозможным.

Впрочем, кое-что все-таки было известно. Но эта, известная часть еще больше интриговала и читателей и журналистов. Дело в том,

что из прожитых шестидесяти лет пятьдесят шесть Кибиткин был самым обыкновенным человеком. Он не то, что книг не писал, он даже десятилетку не осилил – ограничился восемью классами. Работал, кажется, на заводе, После перестройки его, как и многих, сократили. Он, естественно, запил и пил горькую до тех самых пор, пока вдруг, в одночасье не решил написать роман, да еще с мистическим уклоном! Говорят, что это решение особенно сильно напугало его жену, безропотно терпевшую все его мытарства и пьянки много лет. Бедная женщина решила, что муженек спятил на почве, так сказать, злоупотребления. Да и как же иначе, если он всю жизнь даже фамилию свою писал с ошибками. Верная жена, пытаясь спасти мужа от насмешек, пилила его денно и нощно, до тех пор, пока он в один прекрасный день не исчез. Где господин Кибиткин провел последующий год – неизвестно. Только всплыл он уже знаменитым автором нескольких бестселлеров, которые печатались огромными тиражами и раскупались почище гамбургеров в Макдоналдсе. Одно весьма солидное издательство, заполучившее в свое полное распоряжение этого уникума, носилось с ним как курица с золотым яйцом. На Кибиткине делались огромные деньги, он стал признанным лидером всевозможных рейтингов, и все писал и писал, выдавая в год по десятку новых книжек. Теперь он жил в собственном особняке за городом, в издательстве лично не появлялся. Рукописи привозила его секретарша, она же по доверенности оформляла все документы. Кто занимался бытовой стороной жизни гениального отшельника? Еще одна тайна за семью печатями.

Некоторые поговаривали, что он продал душу дьяволу, но лично я в это не верила. Во-первых, само существование этого гения зла вызывало у меня сильные сомнения, а, во-вторых, как-то не верилось, что столь масштабная личность как Мефистофель могла польститься на жалкую душонку полуграмотного разнорабочего, каковым и являлся Кибиткин до своего неожиданного взлета.

Клубящиеся вокруг писателя-невидимки слухи не давали мне покоя довольно долго. У всех остальных давно опустились руки, но мне приспичило провести свое собственное расследование. Ну не верилось мне, что нет никакой возможности раскопать правду про чудо-писателя. А в том, что эта правда окажется сенсацией, я ни минуты не сомневалась. В нашей редакции меня отговаривали от этой безнадежной затеи, но я продолжала стоять на своем. Мое упрямство, как обычно, не довело до добра. Разговор с женой Кибиткина, Нелей, закончился ничем. Она мгновенно раскусила мои намерения и просто выгнала за дверь, как приблудившуюся дворнягу, крича на весь подъезд зычным голосом с сильным украинским акцентом всякие неприятные замечания лично в мой адрес и в адрес всей журналистской братии.

Это произошло несколько дней назад. И надо же было такому случиться, что именно в тот момент, когда я, точно побитая собака, вернулась в редакцию, чтобы зализать раны, до меня докопалась Галка и принялась настойчиво расспрашивать, как продвигаются дела с Кибиткиным и скоро ли будет готов обещанный материал. Я была в сильно расстроенных чувствах, и у меня помимо воли вырвалось: «Все просто отлично! Его жена мне тако-о-ое сказала!» Галкины глаза округлились, и она выскочила из комнаты, прежде чем я успела объяснить, что на самом деле имела в виду те эпитеты, которыми меня наградила эта темпераментная женщина. Потом я собралась, конечно, объяснить все впечатлительной секретарше, но руки так и не дошли и, похоже, что моя нерасторопность вышла мне боком. На кого-то моя неосторожная фраза произвела неизгладимое впечатление…

Самое обидное, что на самом-то деле я ничегошеньки не знаю, ну просто ни на шаг не приблизилась к этой тайне, будь она трижды неладна, а меня уже едва не убили и напугали до полусмерти. С другой стороны, если кто-то, кем бы он там ни был, так боится за сохранность этой тайны, то она, должно быть, стоит того. И я, раз уж меня все равно подозревают, должна выяснить, что это за тайна. Если, конечно, раньше меня не прикончат, как ту ворону.

ГЛАВА 5

Все важные дела нужно начинать с утра, за редким исключением. Полностью согласная с этим утверждением, я накануне преспокойно улеглась спать.

Впрочем, «преспокойно» – это слишком громко сказано. Перед тем как отправиться в кровать, я дважды проверила запоры на двери и установила фиксатор на верхнем замке. Но и этого мне показалось мало. Поэтому я приволокла из кухни табуретку, пододвинула к двери, а сверху установила старый медный тазик, который пару лет назад купила на блошином рынке, намереваясь варить в нем клубничное варенье. До варенья дело так и не дошло, но тазик все же пригодился. Прежде чем решиться использовать его в роли сигнализации, я для робы грохнула его об пол. От гулкого звона и грохота у меня заложило уши, и я торопливо водворила этот «царь-колокол» на место.

Ночь прошла спокойно, никто не пытался прорваться через мою самопальную баррикаду, так что я прекрасно выспалась. На всякий случай я все же первым делом осмотрела квартиру на предмет появления в ней посторонних предметов весьма неприятного вида. Ничего не появилось. Это подтвердило мою уверенность в том, что давешние «чудеса» не имеют к мистике никакого отношения, все это дело рук человека. А раз так, то моя задача вывести этого шутника на чистую воду. План я разработала еще вчера. Он был прост на первый взгляд, но я старалась не думать о том, что на второй – он практически невыполним.

Я решила снова вернуться к Неле Кибиткиной и заставить ее рассказать мне правду о ее муже. Я почему-то не сомневалась в том, что правда ей известна. В силу того, что настроена я была весьма решительно, у меня была надежда, что женщине придется быть со мной откровенной. Журналистские амбиции тут ни при чем, но раз кто-то решил проверить меня «на слабо», ему придется пожалеть о своей неосторожности. Я таких проверок не люблю.

Жила супруга Кибиткина в отдаленном районе, на улице летчика Бабушкина. Москва – огромный город и, несмотря на то, что прожила я в нем уже несколько лет, этот район был мне совершенно незнаком. Поэтому, как и в прошлый раз, пришлось воспользоваться такси. Не успела я поднять руку, как рядом тормознула чумазая «копейка», страшно подумать, какого года выпуска. Меня всегда интересовал вопрос, почему большинство бомбистов передвигаются на старых отечественных автомобилях? Специально они их покупают, что ли? Нет, ну правда, если удается поймать какую-нибудь иномарку, то ее владелец, скорее всего, останется глух к твоим мольбам отвезти тебя по нужному адресу и наверняка предложит свой маршрут, конечный пункт которого окажется весьма далек от первоначального. Машинально я отметила, что из этого, если хорошенько разобраться, может получиться симпатичная статейка. Потом мысли переключились на предстоящую операцию. Неразговорчивый водитель с седым стриженым затылком остановил машину напротив стеклянного павильона, с вывеской, оставшейся еще со времен развитого социализма, и я поняла, что мы приехали. Места я узнавала слабо, но спорить с хмурым шофером побоялась, протянула ему сто рублей, как договаривались, и нехотя выбралась из теплого салона на холодный ветреный тротуар.

От кучки серых пятиэтажек меня отделял широкий газон сырой земли с едва пробивающейся зеленой травкой. С такого расстояния разглядеть название улицы, написанное на белой табличке, висящей на серой стене, было невозможно. Я хорошо помнила, что Неля жила в трехэтажной сталинке, ничего похожего пока не наблюдалось, оставалось надеяться, что нужный дом отыщется где-то в глубине района. В прошлый раз мне повезло больше – водитель подвез меня прямо во двор, желая блеснуть своим великолепным знанием города. Но то было в прошлый раз. Сейчас придется действовать самостоятельно. Отыскав протоптанную тропинку, я, подбадривая себя на ходу, двинулась по направлению к хрущевкам.

Мне повезло, искать долго не пришлось. Едва завернув за угол, я увидела знакомый дом, покрытый выцветшей розовой штукатуркой. Откуда-то справа доносился гвалт детских голосов. Так и есть, там должна быть школа. А вот и маленький продуктовый магазин, расположенный на первом этаже Нелиного дома.

Во дворе имелся крошечный скверик, который произвел на меня впечатление еще в прошлый раз. Окруженный ажурной оградой, с деревянными скамейками и стильными фонарями на тонких ножках, высившимися среди старых развесистых лип, покрытых светло-зеленой дымкой молодой листвы, скверик когда-то выглядел как картинка. Сейчас впечатление портили наваленные большой кучей ржавые трубы и старые доски, которые кто-то свалил почти в самом центре, наплевав на эстетику. Странные мы стали: гадим у себя под носом, портим то, что должно радовать глаз и при этом причитаем, как хорошо жить на Западе. Конечно, хорошо, они там тротуары с шампунем моют, а мы превращаем свои дворы в свалку.