У Джульетты нет проблем
Шрифт:
Да и папа в его сорок три года, когда бывает дома, присоединяется! Смех, да и только! Взрослый дядька слушает про Веру и Анфису, Дядю Федора или домовенка Кузьку и ржет, как маленький.
Вот об этом обо всем, в общем-то, Максим и написал. Потому что философствовать, как Юлька, не умел.
– Ольхов!
Он даже вздрогнул, когда на его плечо опустилась рука Августы Владимировны – литераторши.
– Заснул?
– Да нет, – тряхнул Максим головой, – задумался просто.
– Сочинение сдал? – поинтересовалась учительница и начала перелистывать стопку тетрадей.
– Конечно. – Он почувствовал, как стремительно набирает разгон сердце.
Длинный ноготь мазнул по обложке. А потом тетрадь оказалась в руках Августы.
– Садись уже, Ольхов, – разрешила милостиво. – Я посмотрю. Пока проверяю ваши опусы, читаем «Слово о полку Игореве».
– Вслух? – попытался схохмить Рябовцев.
Но учительница только глянула с прищуром, он тут же замолчал. С Августой спорить не решались.
– Ты чего разволновался? – шепнула Юлька, когда Максим опустился на стул рядом. – Я все красиво написала. Про служение отечеству, новые свершения и мечты принести пользу, ну, как вы, мальчишки, любите.
– Спасибо, – кивнул он, покраснев.
Куда Максиму со своим счастьицем против Счастья с большой буквы от Юлии Радостиной! И не признаешься, что написал свое сочинение, – обидится. Поэтому решил: если Августа поставит трояк, просто скажет, что вырубили интернет. Списать не успел, что запомнил, то и накорябал. А если вдруг повезет на четверочку, то вообще ничего врать не придется.
Учительница тем временем все читала, периодически поглядывая на Максима с загадочной улыбкой. Это нервировало, заставляя подозревать самое худшее. Если начнет откровенно стебаться с зачитыванием цитат – будет вообще полный аут!
Юлька не понимала душевного смятения одноклассника. И в отличие от него, поглядывала в сторону Августы Владимировны даже несколько горделиво, в полной уверенности, что та читает ее идеальное сочинение.
– Ольхов, удивил, надо сказать! – вынесла громогласно вердикт учительница. – В твоем возрасте, и такие нетипичные мысли. Девочки, обратите внимание на этого мальчика, очень правильный для будущего человек.
Максим покраснел. Стало жарко. А десять пар глаз впились в него со всех сторон, словно отравленные жала. Того и гляди, поплохеет, придется старенькую медсестру Веру Ивановну звать с нашатыркой.
Хорошо, Августа больше не распространялась по поводу сочинения, а взяла верхнюю, Юлькину, тетрадку.
– Блин, Макс! – ткнула в бок соседка по парте. – Надо мне было себе это все написать! А я для тебя расстаралась!
– А ты о чем написала?
– Да, – махнула рукой Юля, – про понимание, про то, как важно, чтобы тебя не только слушали, но и слышали. Особенно близкие.
Максим пристально посмотрел на нее – серьезно говорит или прикалывается? Но улыбки не заметил.
Глава 3
Ура-ура! Созвонились с Катюхиным! Возможно, получится встретиться на днях. У нее в нашем районе появились какие-то дела. После них можно будет где-нибудь посидеть, правда с деньгами негусто. Но хотя бы в парке на скамейке – они бесплатные. Поболтаем! Главное, чтобы дождь не зарядил и Настя не навязалась. Не люблю смешивать подруг, это слишком разные ингредиенты.
Юля на цыпочках подошла к кухонной двери. Сегодня папа уехал с дядей Петей на рыбалку, а мама устроила девичник, пригласила давнишних подруг. Пару часов назад они угнездились за столом, предварительно сытно накормив Юльку, всучив ей бутылку воды, печенье, несколько кусочков пиццы и выдворив без права на возвращение, как маленькую.
Не больно-то и хотелось! Разные поколения – разные интересы. Но можно было провернуть это все тактичнее, без хихиканья, ужимок и поторапливания. Взрослые люди, а вели себя, словно малолетки в предвкушении дискотеки.
Пока гостьи распевали песни, отчего Юлька то морщилась, то усмехалась, то пряталась в наушниках, было не интересно, о чем они там треплются. Но возникшее в определенный момент затишье и шушуканье сразу привлекло внимание. О чем могли секретничать взрослые тетки, когда их не слышали мужья и дети?
Но повода ворваться в кухню не нашлось. Пришлось сидеть под дверью, стараясь уловить фразы и смыслы и надеясь, что никому не приспичит неожиданно выйти, в туалет, например.
– Я его спрашиваю: «Как, мол, у вас дела-то?» А он мне только крест показывает. Представляешь, да, каков?! – Это тетя Оля.
– Крест, значит? – тихо переспросила мама, и Юлька каким-то чутьем поняла, что речь идет о папе.
– Сколько вы живете? – поинтересовалась тетя Ирина, как будто не она была свидетельницей на родительской свадьбе.
– Шестнадцать.
– Вроде не кризисный период.
– Да, в быт все ушло. Ни романтики, ни чувств особых, – шептала мама ровным тоном. – Хочется вспомнить что-то хорошее, особенное, а вспоминается совершенно другое. Друг друга напрягаем только.
Юле стало обидно. Не за папу. А за всю эту ситуацию. Оказывается, маме даже нечего вспомнить хорошего. А как же она, Юлька?
– Второго вам родить надо было! – Опять тетя Оля.
– Первую-то еще надо на ноги поставить! – Тетя Ирина. – Ты с собой не ровняй! У тебя сколько твой Петюня получает, и сколько Димка?
Понятно, кто маму накручивает! Тетя Ирина – бухгалтер при больнице, в которой работают родители. Вот и считает чужие деньги по привычке. Хотя имеет ли право рассуждать о семейной жизни женщина без семьи и детей? Юлька поднялась с пола и, мысленно послав мамину подружку дальней дорогой, ушла к себе.