У каждого свои тараканы, или – Шаги к дому

Лебединская Юлиана

Гена отмахнулся от воспоминаний, покосился на свой листик с ответами, тряхнул чёлкой и пошёл «сдаваться». Большего всё равно не высидит, а если не вовремя сдашь работу, Потапыч может и вовсе ее не принять. Тем более что пока вчерашний именинник витал в облаках, многие однокурсники уже потянулись к выходу.

Гена положил листок на стол преподавателя и тоже двинулся к двери. Краем глаза заметил, что Карина сосредоточенно роется в сумочке и уходить не спешит. Гена замешкался – ждать или нет? Но тут кто-то, выбегая из аудитории, толкнул его в бок, и он решил, что

подождёт на улице.

На улице моросило.

Кучка однокурсников и однокурсниц сгрудилась под узким навесом старого трёхэтажного здания, бывшего особняка какого-нибудь графа, где теперь размещался химический корпус. Кто-то курил, кто-то просто мокнул за компанию.

Промозглый ветер ударил в лицо, и Гена хлопнул себя по лбу. Магний! Один-фенилциклопентен получают при помощи катализатора-магния. А он, балда, забыл.

– И опять эта тихоня Заринянская получит пятёрку, одна на всю группу, – донёсся до Гены пронзительный голос старосты Вальки, и он поспешно раскрыл зонтик, прикрываясь им. – Нет, это решительно невозможно! Она ему глазки строит, вы видели? Ни один нормальный человек не сможет выучить его коллоквиумы. А он ей одной поблажки делает! Как думаете, почему?

Она затянулась тонкой сигареткой, её длинные тёмно-каштановые волосы намокли от мороси, карие глазки смотрели из-под очков с возмущением.

– И как ей не противно, со стариком-то? – протянула Валька с каким-то особым удовольствием.

– Она говорит, что всё выучила. Вчера специально с Генкиного дня рожденья ушла… – неуверенно проговорила маленькая пухлая Анюта.

– А Генка нас специально споил! – хохотнул Даня, Анютин кавалер.

– Да, точно!

– Учи-и-ила она! Кто сейчас что учит? Кувыркалась всю ночь, небось…

– По-твоему, Потапыч к ней в общагу приехал?

– Или она к нему.

– Тихо вы! Потапыч идёт.

– Ага. С Заринянской на пару.

Гена обернулся. На пороге корпуса, и правда, появились Михаил Потапыч и Карина. Они о чём-то увлечённо беседовали, но тихого бормотания преподавателя было не разобрать, а Карина больше слушала и кивала. Валька недобро сверкнула на них глазами и снова затянулась сигаретой.

Гена подумал, не сказать ли ей пару слов, но затем решил, что обращать внимание на грязные бабские сплетни, а уж тем более, обсуждать эти сплетни, пусть даже и в осудительной форме – себя не уважать. Неблагородно это.

А что касается Карины… Судя по всему, её сегодня ждать нет смысла.

Гена вздохнул, плотнее застегнул куртку и двинулся к метро.

* * *

Тень появилась с утра и не исчезла ни днём, ни ночью, ни следующим утром.

Сидела в углу и шевелила усами.

Ни лица, ни фигуры не разобрать; ни есть, ни пить не просит, молчит, ничего не делает, а всё же – неуютно от неё. И не поймешь даже – таракан это или обман зрения.

И всё же Грегори чувствовал взгляд – невидимые глаза следили за ним из угла, где притаилась тень. Хозяин квартиры на странное явление внимания совсем не обращал и, кажется, воспринимал его как нечто обыденное.

Может, ошибся Грегори, когда решил,

что других тараканов, кроме дона, здесь не живёт?

Чтобы хоть ненадолго укрыться от неуютного присутствия, решил он прогуляться по соседним сознаниям. Заодно и о владетеле чего-нибудь разузнать, а то благородный дон не слишком-то спешил делиться информацией… Две недели прошло, а он ничего толком не рассказал. Решил, похоже, что для курения трубки много знать не обязательно.

Зато в первом же сознании информации на него вывалили целую кучу.

Бойкая тараканиха встретила его вопросом:

– Значит, это ты теперь с БГ живёшь?

– Крутая у тебя трубка, – возникла рядом вторая, судя по всему – сестра. – Я – З-Валка.

– А я – С-Валка! Слушай, что сейчас расскажу…

И рассказала. Кто с кем, когда и в каких позах. Грегори слушал, косился на двери маленькой комнатки, заваленной всяким дамским барахлом, да и не дамским – тоже, а усы его медленно сворачивались в спираль. Это ж надо сходу на такую заядлую сплетницу нарваться! И ладно бы правду говорила – за километр же несёт придумками – грязными и пошлыми. Особенно поносила С-Валка преподавателя своей владетельницы и её же однокурсницу, некую Карину. З-Валка же больше молчала, только кивала, поддакивала, угукала, иногда едким голосом вставляла фразы типа: «И почему мне так не свезло, как этим…» – и закатывала глаза.

– Простите, пожалуйста, – с трудом вклинился Грегори в словесный поток, – а как пройти в сознание этой вашей Карины?

– А вам зачем? – хлопнули глазами С-Валка и З-Валка.

– Да так… Посмотреть хочу. Вы столь увлечённо о ней рассказываете…

Обе Валки бестолково открыли рот. Но Грегори и не ждал ответа. Он лишь хотел, чтобы сплетница хоть на пару секунд замолчала и дала возможность самому нащупать нужные ниточки.

– Ага. Вот она где. Что ж, счастливо оставаться, – Грегори шагнул за порог, не дав сплетнице опомниться.

И сразу понял, что не ошибся. Ниточка, ведущая к сознанию Карины, пахла по-особому. И, похоже, отношение владетеля к ней тоже особое. И… Грегори резко остановился. Возникло ощущение, что тень, обосновавшаяся у них в углу, тоже как-то связана с Кариной.

Грегори толкнул дверь и оказался в чистой светлой комнате, заставленной полками с книгами и тетрадями. Между ними суетилась симпатичная тараканочка с длинными чёрными волосами и строгими усами. Она то и дело поправляла томики, которые и без того стояли ровно, смахивала с полок предполагаемую пыль, переставляла подушки на диванчике и, наконец, встрепенулась – увидела гостя.

– Ой. Кто вы?

– Я Грегори, новый таракан Геннадия – вашего одногруппника, если не ошибаюсь.

– Геннадия? А, Гены Дёмина?.. Он милый… – тараканочка придирчиво осмотрела цветок на подоконнике.

«Милый? – поражённо подумал Грегори. – И всё?»

Здесь, в этой комнате, стало ясно то, что в межсознании только мерещилось – его владетель от Карины с ума сходит. А она его едва замечает, значит… Её интересует только… что?

– Как вас зовут, прелестное созданье?

– О’Кари.