У короля должна быть королева

Внизу остался лагерь. Как всегда, он не взял на вершину женщину, оставив с ней еще двоих. Конечно, хотелось блеснуть перед ней своей силой и ловкостью, но это опасно. Лучше он блеснет перед ней своей силой сегодня ночью. Ему уже пятьдесят, но он крепок, как никогда раньше. Кажется, с годами он только молодеет и набирает силы. Никто в его команде не может сравниться с ним по ловкости и умению. Он непревзойденный авторитет среди альпинистов. Это льстит его самолюбию. Та, любимая, которая осталась в Москве, категорически отказывается ходить с ним в горы. А как бы ему хотелось, чтобы она видела его триумф! Эта молодая совсем другая. Она смотрит ему в рот, восхищается всем, что он делает: как целует ее, как занимается с ней любовью, как лезет в горы. И сейчас он видел, какими восхищенными глазами она провожала его на восхождение. Нет, взять он ее не мог. Она первый раз в горах. Они вместе уже два года, и он первый раз взял ее с собой в горы. Она восприняла это, как перст судьбы. Надеется, что он разведется со своей женой ради нее?

Дурочка! Он любит свою жену, это и есть его любимая. Он до сих пор млеет от ее синих глаз, впадает в дрожь от желания, когда она перед сном расчесывает свои светлые русые волосы, и неторопливо улыбаясь, сбрасывает с плеч пеньюар, поворачиваясь к нему. Он любит ее до потери сознания, скрипит зубами, ревнуя, замечая, как смотрят на нее другие мужчины. Они вместе уже больше двадцати лет, но его желание к ней не уменьшается. Наоборот, она стала для него еще желаннее. Хотя это не мешает ему совершенно спокойно развлекаться с молодыми девочками, получая удовольствия от их изощренной изобретательности. Она, его любимая, вряд ли захочет ему это предоставить, впрочем, он никогда и не предлагал ей. Намного проще было завести очередную любовницу. Вот и эта, которую он взял в этот раз, совсем неплоха. Захотелось пустить ей пыль в глаза. Хоть и молодая дурочка, а так хотелось от нее полного обожания, которое он никогда не получал от той, любимой. Нет, она его, конечно же, любила, он это знал. Но не было в ней безоговорочного подчинения и благоговения, как в этой молодой. За это он терпел и содержал ее два года. Ни она первая, ни она последняя! Всех своих молодых любовниц, он перед расставанием всегда брал с собой в горы. Это тебе не романтическая поездка за рубеж на неделю, это его вторая любовь – горы. Здесь он отдыхал душой, а по ночам в палатке – телом с послушной гибкой девочкой. И он считал своеобразным ритуалом напоследок свозить эту девочку не только на море, но и в горы. Хотя девочки никогда и не догадывались, что эта их последняя поездка с ним. Он оглянулся. Внизу яркой зеленью красовался луг. Впереди та вершина, которую он хочет покорить. Он всегда получает то, что хочет. Команда у него что надо, не подведут. Он скосил взгляд, рядом младший брат: сильный, смелый, ловкий. Почти такой же, как он. Хотя нет, пожалуй, он всё-таки лучший. А ведь он старше брата на десять дет. Вчера вечером они повздорили. Брат впервые возмутился, что он занимался любовью с этой молодой, а она орала в оргазме на весь лагерь. Ну и что? Это же не в первый раз. Хотя, так орала, пожалуй, в первый раз. После этого мужики смущенно отворачивались. Но брат неожиданно оскорбился за ту, любимую. В юности брат был влюблен в нее. До сих пор, видать, слюни по ней пускает! Ничего, все перемелется, мука будет. А он вернется в Москву и бросит эту молодую. А может, действительно, пересмотреть свою жизнь? Любит-то он все-таки ту, единственную, всю жизнь любит! И ему с ней очень хорошо! Он с ней улетает прямо в небеса! Зачем тогда ему очередные шлюхи, по привычке? Нет, пора, действительно, пересмотреть свои привычки. Все! Вернется и все будет по-другому. Будет только она одна, его Любовь! Он закинул кошку, дернул на веревку, держит крепко, перевел взгляд на брата. Тот тоже бросил и зацепил кошку. Сердится на него, старается не смотреть. Черт с ним, отойдет, никуда не денется. Он сильнее дернул веревку, крепления прочно держали, он усмехнулся. Ему всегда все удается, и эта вершина будет его! Он полез по скале. Подъем оказался сложным, он даже и не ожидал. Ничего, он справится. Он лучший альпинист. Может быть, даже самый лучший! Неожиданный треск, и под его весом рвется один канат. Он летит вниз. Перед глазами бледное, отчаянное лицо брата, и последняя мысль: «Неужели брат сделал то, что когда-то обещал!» Все! Конец!

Спустя год

Вероника Одинцова бесцельно бродила по огромной квартире, вспоминая, как здесь было шумно и весело, когда она была маленькой, когда ее все звали просто – Ника, впрочем, ее так зовут и сейчас. Вообще-то мама хотела назвать дочку Верой, Верочкой. Бабушку со стороны мамы звали Надеждой, саму маму звали Любовь Сергеевна. И она очень хотела продлить достойное трио: Вера, Надежда, Любовь. Но папа почему-то решил, что для маленькой девочки это слишком серьезное имя. Он хотел назвать дочку, как любимую жену – Любой, Любушкой. Но мама твердо стояла на своем, и папа сдался. Правда, когда регистрировал дочку в загсе, записал Вероникой, утверждая, что это та же самая Вера. Так Вера неожиданно трансформировалась в Нику. Ника остановилась и непроизвольно улыбнулась, вспоминая сейчас все это. Папа всегда мог настоять на своем, причем практически не прикладывая к этому никаких усилия. У него все получалось само собой, как будто играючи. У них в доме всегда собиралось много народа, особенно на праздники. И папа всегда был в центре внимания. Он замечательно играл на гитаре и пел. Женщины завороженно не сводили с него взгляд, а папа смотрел только на маму, казалось, он поет только для нее. Наверное так и было. Год назад папа погиб в горах, он был альпинист. Его бизнес перешел к маме. Мама ничегошеньки не понимала в делах, предпочитая отдать все брозды правления папиному брату и компаньйону по совместительству, дяде Лене. Папа погиб год назад. Ника тогда еще училась в университете. Она всегда была уверенна, что мама очень любила папу. И она даже переживала, что теперь мама навсегда останется одна, то есть не сможет найти достойного мужчину, такого же, как папа. И это действительно было правдой, пока жена дяди Лени, Анфиса, не пригласила маму на Новогодний корпоторив. Там мама и встретила этого отвратительного Никиту Хрусталева. Он был красив той приторной красотой, которая вызывала у Ники стойкое чувство отвращения и немного брезгливости. Ну не может быть, у мужика белоснежная кожа, прекрасно вылепленное, как фарфоровое лицо, на котором сияли небесного цвета глаза с большими ресницами, изящные руки, как у женщины и небольшой размер ноги. Он был типичный нарцис, любящий только себя! Кроме того, он был младше мамы на десять

лет. Когда он познакомился с мамой, очень быстро понял, что это «дойная корова» из которой можно качать деньги. У него сразу же появились дорогие привычки: сигары, виски, часы и, конечно же, дорогая машина. Естетвенно все оплачивала мама. Нике хотелось рыдать от отчаяния. Ее любимая мама, самая добрая, самая красивая, самая удивительная не понимала, что ее просто используют. Как она могла попасться на удочку этого альфонса? Вероника не находила ответа. Маму как будто околдовали. Когда Ника сказала об этом маме, она неожиданно расплакалась, совсем, как девчонка и плакала так горько, что Веронике стало стыдно. Больше она не предпринимала попыток объяснить маме, что этот молодой человек ее не любит, и с ней только из-за денег. Однажды вечером мама пришла в спальню к Нике, обняла ее и густо краснея, тихо спросила:

– Ты осуждаешь меня из-за моих отношений с Никитой?

Ника промолчала. Она просто не знала, что сказать маме.

–Да, осуждаю, потому, что твой Никита – альфонс, – подумала она. – А ты старше его на десять лет. Он целует тебя, а косит взглядом в мою сторону. А недавно, начал приставать, и я вынуждена была залепить ему по физиономии. Как ты не понимаешь, мамочка, что ему нужны твои деньги, а не ты?

Но Вероника ничего, конечно же, не сказала, только покачала головой.

– Девочка моя, – шептала мама, – прости меня, пожалуйста, но я так его люблю! Это моя последняя любовь. Мне кажется, что я никогда так не любила папу, только позволяла себя любить. А теперь люблю сама. И я так счастлива! Кроме того, не все у нас с папой было хорошо. Наши отношения были совсем не безоблачны, просто я не догадывалась об этом, – слезы блеснули у мамы в глазах.

Ника вздохнула.

– Мамочка, все нормально, иди спать. Я тебя очень люблю. И если ты счастлива, значит я приму любого мужчину, даже твоего Никиту. «Гори он синим пламенем», козел! – мысленно добавила Ника.

Еще неделю назад Ника осуждала маму, а теперь была готова на все, чтобы только на минуту увидеть ее. Мамы больше нет! Неделю назад она попала в автомобильную катастрофу, не справилась с управлением, и машина врезалась в столб. Мама погибла мгновенно. Ника облокотилась об подоконник, чтобы не упасть. Слезы полились ручьем.

– Мамы больше нет, папы тоже! – с отчаяньем прошептала она. – И зачем мне эта гребанная жизнь? Я одна на этом свете, совсем одна! И никто меня не любит, разве, что дядя Леня.

Она подошла к окну и уставилась вниз. С высоты шестого этажа хорошо проглядывался двор, детская площадка и заасфальтированная ее часть, которую автомобилисты приспособили для несанкционированной стоянки. Она как раз располагалась под Никиным окном. Сейчас стоянка была пуста. Она заполнялась, ближе к вечеру, когда счастливые обладатели автомобилей возвращались после работы домой. Если сигануть вниз головой, как раз попадешь на эту стоянку и благополучно размажешься по асфальту. Ника никогда не понимала смысла суицида. Как может человек, молодой или даже не очень, свести счеты с жизнью? Ведь жить все-таки прекрасно! Но сейчас она хмуро смотрела вниз, представила там свое безжизненное тело и невольно содрогнулась.

– Нет, нужно жить назло всем врагам. Вот–то теперь они все порадуются! Особенно тетя Анфиса, жена дяди Лени – папиного брата. Тетя! – фыркнула Ника. – Никакая она мне не тетя! Да ей всего тридцать лет! Но она всегда подчеркивала сладким голоском, что для меня она тетя Анфиса.

Телефонный звонок резко нарушил гнетущую тишину. Звонила Танька, подруга Ники. Самая настоящая оторва, как говорила мама. Танька, действительно, была шустра. В свои двадцать два года она поменяла такое количество мужиков, что Ника уже в них запуталась. Причем частенько Танька одновременно встречалась с несколькими. Вот это особенно возмущало Нику, что она неоднократно высказывала своей подруге. Но Танька только смеялась в ответ, ничего не собираясь менять в своей жизни. Они, эти две подружки, были абсолютно разные. И тем не менее дружили больше десяти лет, еще со школьных времен. Сейчас Нике действительно нужна веселая, неугомонная Танька. Нужна, как никогда, чтобы заглушить боль, которая там внутри разрушает Нику. Ника сняла трубку.

– Никуль, быстро собирайся, раскрас и прикид боевой. Идем в клуб, – бодро сообщила Танька. – Помнишь, я тебе рассказывала, что познакомилась недавно с парнем, зовут Димкой. Он работает барменом в каком-то элитном клубе. Туда просто так не пройдешь, там либо «звездная» публика, либо очень крутые парни, ну в смысле денежные. Даже не всю золотую молодежь пускают.

Ника поморщилась.

– Ну и что мы там забыли? – недовольно спросила она.

– Мы пытаемся не отставать от жизни и поймать удачу за хвост, – важно изрекла Танька. – А вдруг там твое счастье или любовь притаилась за барной стойкой и дожидается тебя. А ты сидишь дома и все профукаешь. Кошмар! Представляешь?

Ника вздохнула.

– Ладно, заходи, поедем на моей машине.

– Не, не, не, – воспротивилась Танька. – Только на такси. Мы же туда расслабляться едем. Значит, за руль садиться не будем. Собирайся быстрее, через полчаса я у тебя.

Ника распахнула гардероб. Что бы надеть? Не хочется выглядеть ни вызывающе, ни очень просто. После недолгих колебаний Ника все-таки остановилась на обтягивающих джинсах и стильной маечке. На ноги – босоножки на каблучищах. На лицо – минимум косметики. Синие, миндалевидные глаза, обрамленные густыми, длинными ресницами, и красить не обязательно, тонкие, правильные черты лица и пухлые губы. Но самая главная фишка Ники – это цвет лица и бархатистость кожи. И откуда только Веронике досталось такое сокровище? Хотя, конечно, мама у Ники была красавица. Но если честно, до Ники ей далеко! Мама обнимала Нику, всматривалась ей в лицо и констатировала, что Ника все-таки самая красивая девочка на свете! А папа с гордостью сообщал, что род Одинцовых, старинный, дворянский род, относится какой-то веткой к роду Шереметьевых. В их роду женщины все были красавицы, да и мужчины не подкачали. Взять хотя бы дядю Леню. Конечно, папа был очень интересный и харизматичный мужчина. Но дядя Леня был так хорош собой, что женщины останавливались, когда он проходил мимо, готовы были следовать за ним даже на край света. Ника вздохнула. Да, пожалуй, она взяла все самое лучшее от маминой породы и от папиной. Получилась гремучая смесь. Мужики просто столбенели, глядя на нее, глупели на глазах и в течение пяти минут становились ручными. Вот только Ника не знала, что с ними делать?

– Подумаешь, внешность! – фыркнула она. – Мне уже двадцать с лишним лет, и никаких отношений! Хотя я виновата сама. Все жду принца на белом коне! А принц никак не появляется. Видать припарковал своего «коня» у какой-нибудь таверны и пьет горькую, пока принцесса его дожидается, – Ника встряхнула своими великолепными светло-русыми волосами, и они рассыпались по плечам. – К черту всех принцев, сегодня я оторвусь по полной! А мой ангел-хранитель пусть тоже расслабится и потеряет в конце концов свою бдительность. Вот сегодня, назло своей тяжелой доле, напьюсь вдрызг. Хоть раз в жизни совершу какую-нибудь глупость.

В клуб Ника с Танькой подъехали около девяти вечера. Клуб действительно был элитный. На входе охранник смерил их подозрительным взглядом. Танька позвонила по мобильному телефону, и к ним быстро вышел какой-то парень, высокий, симпатичный, в белоснежной рубашке и с бабочкой.

– Это, наверное, и есть тот самый бармен Дима, – подумала Ника, с интересом разглядывая его.

Парень радостно улыбнулся Нике и нежно поцеловал Таньку.

– Проходите девчонки, все столики уже заняты, но я придержал места у бара.