У лукоморья
Шрифт:
«ХУТЕП И ИКТУ»
Временами к птицам Михайловского приходит лихо. Оно бывает разное. Иной раз всю зиму настоящей зимы нет. Она проходит без морозов и снегов. Весна наступает рано, поэтому и птицы с юга прилетают рано, И вдруг весеннюю благодать рушат холода и снегопады. В поисках тепла скворцы лезут в скворечники, набиваются в них, как сельди в бочке, давят друг друга, и в конце концов многие оказываются задушенными. Ласточки слетаются большими группами к какому-нибудь гнезду, лепятся друг к другу, образуя огромные гроздья. Но это не спасает их от холода, они коченеют и гибнут. Бывает и наоборот — зима очень лютая, метровой толщины снег покрывает землю,
На стенах моей избы две кормушки — одна у входных дверей, другая под окном столовой комнаты. А вот и мои постояльцы, их, почитай, сотни две будет! Это — синицы, большие и малые, поползни, дятлы — пестрые и зеленые, сойки, воробьи… Порываются к столу и вороны, но я их отгоняю, очень уж вредная эта птица, зимой пожалеешь, весной не отгонишь… Утром, задолго до рассвета, мои подопечные начинают меня будить, барабаня носами и лапками в оконную раму. В их стуке мне ясно слышится: «Эй, хозяин, вставать пора, пора на стол накрывать!..»
Когда бывает особенно холодно, я приоткрываю окна в сенях и в одной из теплых комнат, чтобы дать возможность закоченевшим пичугам залететь и обогреться. Мне всегда кажется, что в сердце птицы живет благодарность человеку за то, что он помог ей пережить суровое время.
Есть сегодня в Михайловском саду особый вольер — маленькая лечебница. Она работает летом, когда здешнее птичье царство всё в сборе. В ней мы содержим птиц, нуждающихся в людской помощи. Часто экскурсанты, в особенности дети, приносят сюда то чистенка, то цапленка, то кукушонка, выпавшего из гнезда и подвернувшего лапу или крылышко. У меня есть знакомый фельдшер — отличной души человек. Не успею ему позвонить — как он тут как тут, и помощь птице обеспечена. Хлопот с больными пичугами много, бывает и много слез… Не всегда удается приучить птенца брать пищу с рук. Если удастся — будет жить, а нет — умрет. Радостно бывает глядеть, как выздоравливающий детеныш начинает взлетать, сперва на куст, потом на яблоню. Сидит и смотрит в ту сторону, где живут его родичи. А потом, когда вовсе окрепнет, он вдруг взлетит в небо и улетит к своей братии.
На дверях вольера вывеска, красиво нарисованная художником Р. Яхниным, на ней написано:
«Хутеп и икту»
— Дяденька, — спрашивают меня дети, пришедшие на экскурсию в Михайловское, — можно посмотреть птичек?
— Можно, посмотрите, — отвечаю.
— А что тут написано? — указывают они на вывеску……
— А ты прочти, только читай не слева направо, а наоборот.
Господи, радости-то сколько, когда надпись прочитана!
ЛАСТОЧКИНО ГНЕЗДО
Я давно приметил, что птицы своей кротостью и доверием к человеку часто напоминают нам, что в этом мире больше милосердия, чем зла.
Послушайте маленькую историю, поучительную и добрую.
В 1951 году в Михайловском рядом с основным домом восстанавливали флигелек, в котором некогда были кухня и людская. Оплели стены хмелем, поставили плетенёк, скамейку, рядом с крыльцом устроили собачью будку для Жучки, и получился не домик, а загляденье — сказка. Внутрь домика принесли всё, что свойственно ему иметь. Всякую деревенскую
В доме открылся музей, стали приходить люди, они шли сюда, чтобы посмотреть, как жили дворовые люди Пушкина, с которыми поэт особенно сдружился в годы ссылки. Здесь они видели вещи, названия которых обогатили поэтический словарь Пушкина: огромную деревенскую ступу, в которой баба-яга по ночам бродила в Михайловских лесах и рощах, расписные прялки, за которыми пушкинские девицы-красавицы пряли свою пряжу и друг другу сказки сказывали. Когда-то здесь слышалась музыка маленьких жерновов домашней мельницы, моловшей всё, муку любую.
Каждого человека, приходящего в домик, ласточка встречала веселой песней, в которой ясно слышалось: «Мир вам».
Не все сразу замечали птичку и ее гнездо. Стали замечать лишь тогда, когда появились птенцы. Они доверчиво глядели на людей любопытными своими черными бусинками.
Ласточка была очень чистоплотной. Никаких следов она не оставляла, всё убирала за собой и птенцами. Музейные уборщицы умилялись, видя такую ее чистоту и порядок.
Многие посетители, входившие в дом, не хотели верить, что гнездо и ласточка настоящие, думали, что это музейный макет, и пытались потрогать гнездо пальцем. Другие, сидевшие на скамейке, будто на часах, кричали на них: «Зачем вы трогаете гнездо, неужели не видите, что оно настоящее!» Какой-то заботливый дядя из Дома туристов однажды явился к домику, принес с собой фанерный щиток с тесемочками и подвесил его под гнездом — чтобы птицам было спокойней. Другой сделал объявление: «Граждане посетители музея, входите осторожнее. Здесь живет ласточка!»
С тех пор экскурсанты стали входить в людскую на цыпочках. Ласточкино гнездо стало одним из экспонатов деревенского пушкинского музея.
Но вот прошло время, младое племя выросло, и птицы покинули родное гнездо. Сказка кончилась. Одни лишь ласточки радовались. Они весело летали по пушкинской усадьбе и пели свою короткую красивую песенку.
Здешние старики говорят, что у ласточки две песни: одна о том, что самое доброе на земле — мир, а другая — песня-скороговорка: «В нашем доме все сусеки хлебом позасыпаны…»
ЧЕРНЫЙ ВОРОН
Подъемлю солнце я с востока…
У Поклонной горки, где стояла старая часовня Михайловского, — группа строгих великанов сосен. Они как часовые на страже. На одной — большое гнездо, прочное. Видно, что живет в нем птица не простая, суровая, гнездо не прячет. Каждый лесник хорошо ее знает. Это черный ворон. Говорят, что ворон живет на свете сотни лет. Кто знает, когда поселился ворон здесь! Сосна очень старая, двухсотлетняя…
В июне 1967 года была в Михайловском большая гроза. Сильная молния ударила прямо в вершину сосны, стоящей почти рядом с той, на которой живет ворон. От удара кора на дереве расщепилась и разлетелась в стороны, у земли вспыхнула голубым огнем молодая поросль, а стародавний ворон, сидевший в гнезде, даже не встрепенулся.
Утром на заре ворон поворачивается головой к востоку и приветствует восходящее солнце громким криком, и в этом крике явственно слышится слово «аллах». Не верите — послушайте сами!