У нас в Кибертонии
Шрифт:
Если хотите повеселиться,
Купите себе запасные лица
На всякий вкус,
На всякий цвет,
Для тех, кто "да",
Для тех, кто "нет".
Вы спросите: "Где?",
Вы спросите: "Как?"
К вашим услугам
Наш "Кибермаг"!
На противоположной стороне площади прилепился к ножке дома-рояля черный брезентовый балаган; кибертонцы с любопытством и недоумением читали рекламную надпись:
"ТОЛЬКО У НАС!
ТОЛЬКО СЕГОДНЯ!
ТОЛЬКО ОДИН СЕАНС!
ВЫ ПОЛУЧИТЕ НЕЗАБЫВАЕМОЕ НЕРВНОЕ ПОТРЯСЕНИЕ В КОМНАТЕ УЖАСОВ ГРАУЭНА.
К
ГОВОРЯЩИЙ ЧЕРЕП,
УЛЫБКА ДРАКОНА,
СОБАКА БАСКЕРВИЛЕЙ,
САМОВЫПАДАЮЩАЯ ЧЕЛЮСТЬ
И ПРОЧИЕ РОСКОШНЫЕ ЛЮКСУСЫ,
ДЫБ ВОЛОС ОБЕСПЕЧЕН!
ЖЕНЩИНАМ И ЛЫСЫМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!"
Билеты продавал сам господин Грауэн, высокий человек с лицом мертвеца. Он растягивал тонкие белые губы в улыбке, но от этого людям становилось еще страшнее, и они переминались с ноги на ногу, не решаясь подойти к кассе. Наконец рискнул закованный в латы рыцарь; он отсалютовал толпе мечом и скрылся за черной дверью. Снаружи стало очень тихо, внутри тоже стояла могильная тишина. Вдруг из балагана донесся короткий вопль, и что-то упало, громыхая, как ведро. Зрители шарахнулись назад, двое здоровенных служителей выволокли сомлевшего рыцаря, прибежали санитары, вскрыли плоскогубцами панцирь и сделали укол.
– Больше никто не желает?
– осклабился Грауэн.
И в этот момент, разгоняя зевак Я лютым собачьим лаем, к балагану подъехал автомобиль. Человек без маски, одетый в траур, захлопнул за собой дверцу и купил билет. Кибертонцы протерли глаза. Не может быть!
Человек вошел в балаган" и оставался там несколько минут, а люди стояли, окаменев, пока он снова не появился на пороге. Сомнений больше не было: это Тракатан. Вытянутый вперед и книзу подбородок, запавший рот, близко поставленные глаза с недобрым блеском... Доктор тьма-тьматических наук подошел к владельцу балагана, пожал ему руку и что-то прошептал в большое вялое ухо; Грауэн кивнул головой и приказал помощникам запереть дверь. Все четверо уехали в машине Тракатана, оставляя после себя легкий запах бензина. Он быстро рассеялся, и кибертонцы заставили себя поверить, что все это привиделось, ведь никому не хочется в праздник думать о странных и неприятных вещах.
Ровно в двенадцать часов распахнулись двери Весеннего Дворца, и оттуда под звуки фанфар вышла процессия. Впереди выступали Дон Кибертон со шпагой и Синьорина Кибертина, голову которой украшала корона из радиоламп, за ними следовали члены жюри в масках древних мудрецов, а далее в простых черных домино шли кандидаты и кандидатки. Несмотря на маску, кибертонцы сразу узнали профессора Сурдинку. Его выдавал большой, толстощекий портфель, постоянно набитый бумагами и леденцами. Леденцами профессор охотно угощал детей, но все знали, что, когда никто не видит, он с наслаждением лакомится ими сам. Дон, Синьорина и мудрецы расселись за столом жюри, домино остались стоять у помоста. Профессор Сурдинка вынул из одного кармана бумажку с нотами, из другого губную гармошку и исполнил перед микрофоном краткое музыкальное приветствие. Площадь отвечала ударами в литавры.
Первыми на помост пригласили кандидаток. По сигналу профессора они скинули свои домино, и по площади пронесся - до-ре-ми-фа-соль-ля-си!
– медноголосый гул восхищения. Это были самые красивые девушки страны или те, которые считали себя самыми красивыми; одна за другой подходили они к Машине и с улыбкой заглядывали в ее внимательные зеленые глаза.
–
– выговорила Избирательная Машина, собравшись с мыслями.
– Все вы хороши собой, но этого недостаточно. Синьорина Кибертина должна иметь ум конструктора и сердце феи. Вам придется сдать два экзамена - по уму и по сердцу. Месяц назад каждая из вас получила домашнее задание - сконструировать умную машину. Сейчас мы увидим, как вы с ним справились.
Профессор Сурдинка взмахнул платком, и из дворца вырвалась Я орава механических существ, которые покатились, поскакали, поковыляли по ковровой дорожке.
Взобравшись на помост, они выстроились, рассчитались на первый-второй и временно отключились. Чего здесь только не было - Машина, которая обжигала горшки, машина, которая садилась только в свои сани, портняжная машина, которая прежде чем отрезать, отмеряла семь раз. Был очень интересный домашний автомат для мытья и битья посуды, - он бил посуду при крике "Изверг!" или "Я тебе покажу!" и мыл ее в остальное время. На левом фланге шеренги механизмов стояло что-то маленькое, похожее на киноаппарат.
– Это чей такой?
– удивился профессор.
– Мой, - выступила вперед кандидатка по имени Айя.
– Его зовут Поки помощник кинозрителя. Если вы хотите, чтобы у фильма был хороший конец, чтобы злые герои были наказаны, а добро победило, захватите его в кино, не пожалеете!
Мудрецы сделали какие-то пометки в своих блокнотах, и механизмы наперегонки устремились обратно во дворец. Ассистенты профессора в черно-белых шапочках и таких же халатах выкатили на помост деревянный столик.
– Перед вами, - сказала Машина, - маленький цветок высокогорных лугов. Он появился на свет слишком рано, сильно озяб и наверняка погибнет, если его не спасти. А спасти его может только музыка. Сыграйте для него, мои милые, разумные девушки!
Первая кандидатка подошла и столику и сняла с бледно-розового пятнышка хрустальный колпачок.
– Аккордеон!
– приказала она ассистентам и заиграла что-то бодрое, веселое, похожее на физкультурный марш. "Вставай, расправь лепестки - раз-два, три-четыре! Не гнуться, держись ровнее - вдох-выдох, раз-два!.."
Она играла все быстрее, громче, повелительнее, но цветок даже не шелохнулся, и кандидатка, высоко подняв голову, возвратилась на свое место.
Следующая девушка попросила скрипку. Она очень жалела бедный маленький цветок, такой больной, такой одинокий; ей так хотелось, чтобы он скорей поправился и рос у нее на балконе в красивом просторном ящике.
Третья кандидатка села за рояль и стала возмущаться слабостью цветка. "Будь же ты мужчиной, бери пример с лопуха! Посмотри на крапиву - она женщина, да и то не даст себя в обиду!"
Девушки утешали цветок, льстили цветку, командовали цветком, а он лежал, озябший и безжизненный, на грудке сырой земли... И вдруг он вздрогнул, как вздрагивают от неожиданности люди, - это запела над ним пастушья свирель. О луге в горах, где растут такие же цветы, как он. О солнце, которое будет греть с каждым днем все теплее. О многих других понятных цветку вещах. Люди, слушая игру Айи, начинали верить, что цветок вырастет красивым и высокий, он сам начинал в это верить и выпрямлялся, выпрямлялся, выпрямлялся, а старые мудрецы не дыша следили за ним и, когда свирель смолкла, с облегчением вздохнули; "Будет жить!"