У оружия нет имени. Книга 2

Гедеон Александр и Евгения

На путь ушла почти вся ночь – пробираться пришлось техническими коридорами и вентиляционными шахтами, что позволяло действовать скрытно, но очень медленно.

Теперь репликант лежал в тесной – полтора на полтора метра – шахте и изучал объект захвата. Свитари вытянулась за ним и вела наблюдение с помощью планшета, на который транслировалось изображение с тактического блока репликанта.

– Зашевелились, – проворчал Блайз.

Причиной его недовольства стал усиленный патруль, прибывший аж на двух машинах: полицейские и военные работали вместе. Значит,

период неразберихи закончился, а вместе с ним и фора беглецов.

Патрульные вышли из машин и собрались в кучу, вызвав презрительное фырканье репликанта. Один из них – полицейский – подошёл к двери жилого модуля и нажал на клавишу вызова.

Дверь отъехала в сторону, явив миру мордоворота в белом мундире, щедро увитом серебряными галунами. Блайз настроил сенсоры шлема и прислушался к разговору.

– Чем могу быть полезен, сержант? – высокомерно поинтересовался мордоворот.

Полицейский, проигнорировав тон эдемца, ответил:

– В город проник диверсант Консорциума, проводятся поисковые мероприятия. Диверсант вооружен, с ним заложница, – полицейский достал планшет и продемонстрировал изображения Блайза и Свитари. – Заложница – Свитари Лорэй…

– Симпотная девка, – перебил полицейского мордоворот. – Я запомнил, сержант. Не переживайте – если что… – он многозначительно похлопал по висящей на боку кобуре.

– У него заложница, – сухо напомнил полицейский. – И здесь Вулкан, а не Эдем. Помните об этом.

И, не попрощавшись, пошёл к машине.

Блайз выпустил из специального подсумка несколько «любопытных мух» – крохотных, всего в три миллиметра длиной, нанодронов ближней разведки. Электронные шпионы прошмыгнули в закрывающуюся дверь торгпредства и занялись своим непосредственным делом – сбором и передачей информации.

– Вы называете это реалити-шоу, да? – усмехнулся Блайз, выводя трансляцию на планшет Свитари.

Мордоворот, закрыв двери, уселся за стоявшую в коридоре конторку, рядом с которой возилась с роботом-уборщиком девочка-подросток в коротеньком бело-серебристом платье. На шее ее поблескивал металлический ошейник.

Детина походя запустил лапу ей под юбку и заржал, когда девчонка испуганно шарахнулась в сторону. Охранник подмигнул и произнёс короткую фразу на незнакомом репликанту языке. Тактический блок опознал искажённый английский – один из протоязыков Земли, на котором говорили в ряде колоний. И тут же дал дублированный перевод, используя запись голоса говорившего.

– Не ссы, не обижу, – сказал охранник. – Ну, если господин не прикажет.

Девочка втянула голову в плечи и, захлопнув крышку робота, поспешила убраться из коридора.

– Это преступление или норма для данного общества? – поинтересовался Блайз.

Мордоворот не понравился репликанту с первого взгляда. Он напоминал старшего их группы контроля – такой же напыщенный говнюк, не видящий ничего за блеском собственного самодовольства.

– Для этих… – последнее слово Ри процедила сквозь зубы, – такое, считай, – верх обходительности.

– Милые ребята, – Блайз начинал понимать неприязнь, с которой коп беседовал с охранником. – Ты говорила, что у эдемцев одежда и украшения обозначают социальный статус. То, что мужчина в мундире – охранник, понятно. А подросток? Младший служащий?

– Рабыня, – подсказала Свитари. – Ошейник видишь? Как на собаках, только дороже.

Собак Блайз видел. В подразделениях Консорциума использовались генетически модифицированные представители крупных пород псовых. Напичканные имплантами звери одним своим видом внушали ужас самым отпетым бунтовщикам.

Тем удивительнее для Блайза стало открытие существования так называемых «декоративных пород», во множестве встречавшихся на лайнере. Как правило, их владельцами были женщины, но мужчина с такой «собакой» тоже не казался из ряда вон выходящим явлением. Репликантов озадачили эти бесполезные существа: мелкие, истерично лающие по поводу и без, они не могли выполнять сколь-либо значимую функцию. Ясность внесла Свитари, объяснившая, что такие собаки давно стали своего рода аксессуаром, подчёркивающим статус владельца. Как сумочка или запонки.

Сопоставив сделанное Свитари сравнение с полученным опытом, Блайз озвучил вывод:

– Подросток – декоративное украшение, призванное подчеркнуть высокое положение хозяина?

– Когда как. Есть несколько пород рабов. Девчонка или домашняя прислуга, или наложница. Скорее, первое. Но это не мешает хозяину спать с ней время от времени.

Лёжа в вентиляционной шахте, Блайз не мог видеть лица Ри, но голос девушки звучал зло.

– Только хозяин? – уточнил Блайз. – Мне показалось, действия охранника носили сексуальный характер.

– С разрешения хозяина можно всё. Секс, насилие, даже расчленение. За проступок её могут отдать хоть всем охранникам разом. Раб – предмет. Имущество. Если тебе разрешил хозяин вещи – ты можешь ею пользоваться.

Блайз попытался осмыслить эту концепцию. Репликанты изучали разные способы психологического давления, включая угрозу сексуального насилия над представителями любого пола. Психологи отмечали её как наиболее эффективную при воздействии на определённые социальные группы населения. Но осуществляли подобное группы зачистки, идущие следом за отрядом репликантов.

До этого момента Блайз воспринимал подобного рода акции так же равнодушно, как и другие способы воздействия на объекты. Но теперь, неожиданно для себя, репликант сопоставил полный удовольствий и радости мир секса, открытый ему Свитари, и совершенно не похожие на него меры психологического давления, которым его обучали инструкторы.

Два разительно отличающихся мира сошлись в одной точке, в одном действии, заключившем в себе, казалось бы, несовместимое. Непривычно нежные прикосновения, сладостные поцелуи, слитные движения тел, дарившие удивительную близость и наслаждение, чувство глубочайшей привязанности, которое принято называть «любовь»… И уродливое отражение этого – унижение, грубые травмирующие касания, крики боли, слёзы, страх, отчаяние.