У озера на рассвете
Шрифт:
– Так может, это судьба? – Буров приблизился к Варе и накрыл ее ладонь, лежащую на ручке тележки, своей.
– Я не верю в судьбу. И, кажется, ясно дала тебе понять, что никакого продолжения не будет.
Прозвучало не слишком уверенно, и, хищно оскалившись, Антон шагнул ближе.
– Правила существуют для того, чтобы их нарушать, малышка. Разве не так говорят? Может, нарушишь ради меня одно из своих?
Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Она явно собиралась ответить, но не успела: откуда-то издалека донесся
– Ма-а-а-ма! – Громкий детский возглас разнесся по магазину.
Варя вздрогнула. Буров насторожился, внутри заворочалось дурное предчувствие. К ним бежал мальчуган лет пяти, по щекам его катились слезы. Рот был перемазан шоколадом, а в руках он сжимал подтаявшее мороженое. Следом за ним бежала девчушка постарше, а за ней еще одна, лет четырнадцати. Дети были сильно похожи между собой, и их волосы имели примерно тот же оттенок, что и у Варвары.
От Антона не укрылось, как Варя на мгновение прикрыла глаза и глубоко вздохнула, а потом, бросив на него виноватый взгляд, присела на корточки. Буров оцепенел.
– Мам, – мальчик бросился к Варе в объятия, и она крепко прижала его к себе, – я не спецяльно. Меня Костик токнул.
– Леся? – Варвара многозначительно посмотрела на старшую девочку.
– Они дурачились с Костей. Мирон оступился и налетел на полку с посудой. В общем, – девочка потупила взор, – там это… до фига чего побилось. Администратор сразу прибежала.
– Мироша, солнышко, посмотри на меня. – Варя ласково обхватила мальчика за щечки. – Не поранился? Нигде не болит? – Мальчик мотнул головой и шмыгнул носом. – Это самое главное, а с посудой разберемся. Ерунда. Дашуль, подай салфетки из рюкзака.
Средняя девочка открыла рюкзак, висевший у Варвары за плечами, достала оттуда пачку влажных салфеток и протянула матери. Ведь, как понял Буров, это были дети Вари. Наблюдая за девушкой, вытирающей перепачканное личико мальчика, Антон ощутил, как из глубин сознания поднимается гнев. Не было в мире ничего, что он ненавидел бы так же сильно, как матерей и жен, притворяющихся святыми, а на деле с легкостью раздвигающих ноги перед первым встречным. Эти суки напоминали ему об Эльвире, в одночасье разрушившей его жизнь.
Буров стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев, на скулах заиграли желваки. Последней каплей стал подошедший к ним мужчина, который держал на руках еще одного мальчика лет трех, а второй, чуть постарше, виновато понурив голову, плелся за ними.
– Варюш, ты только не злись. Я уже все уладил. Не стал возникать по поводу незакрепленного товара, а то надолго тут зависнем. Там делов-то тысяч на десять-пятнадцать от силы. Ерунда. Сказал, что заплатим. – Мужчина поставил самого младшего ребенка в пустую тележку.
– Да не злюсь я. Просто испугалась, что Мирошка поранился.
Варя выпрямилась, и только теперь Буров заметил, что она была бледнее снега, а в глазах блестели слезы.
– Ну ты че, Варь? Нормально ж все. Никто не помер. – Мужик, в габаритах не уступающий Антону, сгреб девушку
«У нас». Пелена гнева окончательно застлала Бурову глаза, он кашлянул, привлекая к себе внимание. Варвара встрепенулась, будто только сейчас о нем вспоминала.
– Мужик, тебе чего? – поинтересовался спутник Вари.
– Да так, хотел поинтересоваться. Какого это: обнимать шлюху? Не противно? – процедил сквозь зубы Антон.
– Ты охуел, так про нее говорить? Извинился, живо! Пока я твоей мордой витрину не разбил, – прорычал мужчина и грозно шагнул к Бурову, сжав огромные кулачищи.
– Извиниться? – Антон хохотнул. – Твоя баба ебется со всеми налево и направо без зазрения совести, а я должен извиниться? Я тебе услугу оказываю, приятель. Вали от нее, пока рога за потолок цеплять не начали.
Варя побледнела еще сильней и прижала к себе малыша, стоящего в тележке, когда тот попытался из нее вылезти. Она смотрела на Бурова глазами, в которых плескалось такое отвращение и боль, что на секунду ему сделалось не по себе. Но лишь на секунду. Он не собирался жалеть эту шалаву и проникаться к ней сочувствием. Возможно, он даже будет рад, если после его слов муженек Варвары хорошенько ее отметелит. Эта девчонка всего за пару часов, проведенных вместе, смогла пробраться к нему под кожу, и за это он теперь ненавидел ее еще больше. Лживая дрянь, изображающая святую невинность!
– Ты чего несешь, мудила? Я от тебя мокрого места не оставлю, ушлепок! – Здоровяк замахнулся. Кто-то из детей вскрикнул.
Буров приготовился отразить удар, но его не последовало. Варя повисла у верзилы на руке и залепетала:
– Вадим, не надо. Не трогай его. Он не в себе. Я тебе потом все объясню.
– Он тебя шлюхой назвал! – рявкнул Вадим. – А мне это просто проигнорировать?!
Вокруг них уже начал собираться любопытствующий народ.
– Пусть думает что хочет. – Варя опустила голову и помассировала виски, а потом равнодушно посмотрела прямо в глаза Антону, хоть и обращалась к Вадиму. – Мне плевать на его мнение и на него самого плевать. Пусть катится на все четыре стороны. А тебе я дома все объясню.
– Тебе повезло, урод, – бросил здоровяк. – Слышал, что она сказала? Проваливай. Попадешься мне на глаза еще раз, я тебе голову оторву.
– Да я в ваш гадюшник больше ни ногой. Блядей и в городе хватает. А ты будешь просто настоящим дебилом, если останешься с ней после того, как узнал, что она тебе рога наставляет. Счастливо оставаться. – Буров пошел прочь, махнув на прощание рукой.
У него не было никакого желания затевать драку из-за какой-то деревенской потаскухи. Антон чувствовал себя опустошенным и отчего-то преданным, будто это ему только что изменила жена, а не этому идиоту Вадиму, который, судя по всему, с радостью проглотит любую ложь, скормленную ему Варей.