У пана лесничего на шляпе кисточка

Шикула Винцент

— Пан король, жалоба!

— Какая?

— А вот такая…

Гуси сидели на берегу ручья, лесничий спал в холодке, на опушке Грабовки. Его видели мальчики, что возвращались с дровами из леса.

— Голопузые бароны, в лес утащат вас вороны! — так обычно дразнили ребят, которые приносили слишком тонкие хворостинки.

Йожко не должен был ходить по дрова, а его братья и сестры — обязательно. Они-то ходили в лес почти каждый день. Тащились по тропинке, сгибаясь под тяжелой вязанкой. Половину дров всегда продавали, а половину припасали

на зиму.

— Голопузые бароны, в лес утащат вас вороны! — смеялись и над Ножкиными братьями и сестрами.

— Гуси где? — спросил Лойзо, самый старший Йожкин брат, и остановился на тропинке.

— Чего?

— Гуси где, спрашиваю.

— Гуси? Во-о-н! — ткнул Йожко пальцем в сторону ручья.

— Гони их домой! — приказал Лойзо. — Живо за ними да гони их домой.

Йожко побежал за гусями.

Лойзо ждал его на тропинке. Стоял и смотрел на мальчиков, сидевших у шалаша. Подошел к ним. Оглядел шалаш и дотронулся до колокола. Мальчишки глаз с него не спускали, но ни один не отважился и слова вымолвить. Лойзо большой. Больше, чем Виктор.

А вот уже и Йожко тут. Лойзо помог ему с гусями сладить, потому что гусям домой еще не хотелось. А не хотелось им потому, что солнце не зашло.

— Лойзо!

— Ну чего?

— Солнце еще не зашло…

Лойзо не отвечал. Стал серьезным.

Стал серьезным и Йожко.

Гусям домой не хотелось, то и дело приходилось позади них хлопать в ладоши.

— Подрежем им крылья, — сказал Лойзо, когда они вошли во двор.

— Гусям?

— Ага. Подрежем им крылья и посадим в клетки. Завтра начинается сентябрь, некому за гусями ходить.

НЕ ПОЙДУ Я В ШКОЛУ…

Йожко сидел на лавке у окна, на столе перед ним стояла недоеденная похлебка.

Марьенка с Магдой сидели у печи и надевали башмаки. Они без устали повторяли стишок, который выучили еще в прошлом году.

Воду девицы качали, Водокачку поломали. А хозяин из окна: «Уж заплатите сполна!»

Мама принесла корыто, поставила его посреди горницы, стирать собралась.

— Ты чего не ешь? — спросила она, подойдя к малышу.

Он поднял голову и захныкал:

— Мам, не пойду я в школу…

Мама всплеснула руками.

— Это почему ж ты не пойдешь?

— Чего мне там делать? Не умею ни читать, ни писать.

— Научишься.

— Как научусь, если не умею?

— Вот там и научишься.

Мама взяла его за руку и повела по двору вниз. Со двора в канавку, что тянулась по всей улице, стекала навозная жижа. Вдоль канавки росли ромашки и просвирняк. Подсядь Йожко к канавке, у него бы сразу была полная пригоршня зеленых просвирок.

На дороге остановилась тетушка Дрина. Она протянула маме полынь, из полыни варят противный, горький-прегорький чай.

— Куда ведешь хлопчика? — спросила тетушка Дрина.

— В школу, — ответила мама.

— В школу? Неужто в школу? — заудивлялась, качая головой, тетушка Дрина.

А они пошли.

А Магда с Марьенкой прыгали впереди.

А Карол был уже в школе.

— Мам, Карол где?

— Карол уже в школе.

Бета училась на портниху.

Лойзо пошел на поденку к тетке Петрачихе.

— Мам!

— Ты чего опять?

— Мам, не пойду я туда, — снова заупрямился Йожко.

А вот уже и улочка, а перейдешь улочку — школа.

— Ма-ма! — оглянувшись, крикнули Магда с Марьенкой. Мама улыбнулась им, и они тут же замешались в стайке других девочек.

Мать с сыном постояли чуть во дворе, а как раздался звонок, поспешили за всеми в класс.

— Вот и наш Йожко, — подвела его мама к учительнице. Учительница взяла мальчика за руку и подошла с ним к доске. «Теперь она начнет меня спрашивать,» — подумал Йожко, и глаза его налились слезами.

— Как тебя зовут? Скажи всем!

Он взглянул на нее, потом потупился.

— Йожко, — сказал он совсем тихо.

Дети шумели, наверно его и не слышали.

На четвертой парте Йожко заметил Душана Вертика. Тот кивал ему и показывал свои щербатые зубы.

— Ты плакал. По глазам видать.

Йожко хотел сказать Душану, что не плакал, но учительница перебила его:

— Тихо!

Он оборотился к двери, думал — еще увидит маму. Но мамы уже не было. Мальчик и не заметил, как она вышла.

— Руки за спину! — снова раздался голос учительницы.

Ему вдруг сделалось очень-очень грустно.

УРОК БЫЛ СОВСЕМ ЛЕГКИЙ

Учительница прошлась между партами и остановилась у доски. Все замерли. Даже Душан Вертик, который все время вертелся по сторонам, и то вдруг притих и заложил руки за спину.

Учительница взяла мел и так, чтобы все видели, нарисовала на доске кружок.

— Что это? — спросила она.

Виктор Пешко поднял руку, но остальные ученики опередили его.

— Кружок, — ответили все хором.

Потом учительница провела черточку и снова спросила:

— А это что?

— Черточка.

И еще один кружочек, и еще две-три черточки, несколько совсем маленьких крючочков, и вот уже на доске — настоящий человечек.

— Что это?

— Мальчик, — ответили ученики в один голос. Они радовались, что сумели ответить на все вопросы.

А мальчик на доске смеялся. Он смеялся и был очень похож на Янко Якубеца.

— Это же Янко Якубец! Правда? — развеселился весь класс.