У принцессы век недолог
Шрифт:
Мы поднялись по парадному крыльцу главной башни, и оказались на мраморной лестнице, устланной коврами из Аль-Кадавра, Топчи-Майдана, Этрофа и других восточных городов. Да уж, на ремонт здесь денег явно не жалели. Что-то мне это напоминало... Дом-у-Реки? Но даже там средь бела дня не горели факелы.
– Зачем огонь, Трибунале? Утро на дворе.
– А как же стиль, мадам? Никак нельзя не придерживаться стиля.
Спорить с таким утверждением было бесполезно.
– Все должно быть готично...
Однако развить свою мысль Трибунале не успел. На вершине лестницы, на широкой площадке воздвиглась
– Рад приветствовать вас, сударыня, в моем замке, – провозгласил он.
– Вашего? – тупо переспросила я. – А как же фон Ужоснах?
– Господин фон Ужоснах живет здесь и пользуется большим авторитетом. Но он – гость. А владелец замка – я, граф Дрэкула. Надеюсь, имя вам знакомо?
– Это уж конечно. Только, как я слышала, воевода Дрэкула давно умер. И вроде бы он никогда не был графом.
– Я все разъясню в застольной беседе. Вы не откажетесь позавтракать со мной?
Я помедлила с ответом. Кажется, за пару суток я имела шанс откушать со всей правящей верхушкой Сильватрансы.
– Благодарю, граф. Но учтите – вина я не пью. Обет такой. Ужоснаху об этом известно.
– Отлично. Трибунале, распорядись.
Может, это и была ловушка, которой я опасалась? С другой стороны, от меня не потребовали сдать оружие... В подобных размышлениях я последовала за настоящим – или мнимым – хозяином замка.
Зал, куда привел меня Дрэкула (он назвал его «Малым обеденным», хорошо хоть не Малым каминным), в корне отличался от того, где я трапезничала накануне. Он был скорее выдержан в западном стиле. Высокие открытые окна украшали витражи, через которые почти совсем не проникал солнечный свет, из-за этого дальняя сторона помещения терялась во мраке. Стены были обшиты дубовыми панелями и увешаны портретами. Держу пари, мэтр Кобелье раскритиковал бы их за отсталую манеру, но, по-моему, фамильные портреты и принято рисовать так, чтоб персонажи выглядели как можно более угловатыми, деревянными, с выражением лица, напоминающим о проглоченном фунте лимонов.
– Это мои благородные предки, – сообщил Дрэкула, заметив, что я рассматриваю портреты. – Когда мы познакомимся поближе, я расскажу вам о них подробнее. Пока же присядьте к столу.
К столу были придвинуты глубокие кресла, каждому из которых позавидовал бы епископ Кавардак. Я разместилась в одном из них, хозяин – напротив.
– Итак, вас, насколько я понимаю, пригласил в замок Потка Вульф-Фрик фон Ужоснах? – По крайней мере, он не безнадежный идиот и решил выспросить все, что можно. – Справиться у него лично я не могу – он вчера вынужден был отбыть в Торговище.
– Я в курсе. Именно в Торговище, в крепости Бобоану, мы и встретились. Откровенно говоря, я думала, что ландграф уже вернулся.
– Вероятно, что-то задержало его. У него есть некоторые деловые интересы за пределами замка Потка и Торговища. Но позвольте узнать – если вы встретились у Бобоану, каким образом вам удалось уже сегодня утром оказаться здесь?
– А это мой маленький женский секрет, – если бы у меня был веер, я бы стукнула графа по пальцам и глупо захихикала. Обычно данную фразу сопровождают эти действия. Но веера не имелось, кинжал его заменить не мог, и полностью выдержать стиль не удалось. – Я же не спрашиваю, каким образом преодолевает большие расстояния господин Ужоснах.
– Разумеется. – Дрэкула сделал многозначительное лицо.
Я перешла в наступление.
– У вас часто бывают гости, граф?
– К сожалению, нет. В последние месяцы мы здесь никого не видим, кроме деловых партнеров Ужоснаха и... – он осекся. – В общем, никого.
Ишак-Мамэ! С налету узнать ничего не удалось. Впрочем, брат Удо вполне может сойти за делового партнера. Тогда Гверн, увы, должен считаться пленником.
– Что ж, времена сейчас беспокойные... – начала я, желая свести разговор к боевым действиям и захвату пленных, но Дрэкула не дал мне продолжить.
– Увы, в Сильватрансе всегда такие времена. Наш род узнал об этом лучше других.
Возникший в зале Трибунале стал расставлять по столу блюда и супницы, покрытые крышками. Я приоткрыла одну из крышек и обнаружила под ней цветные брикеты непонятного происхождения. Ни на рыбу, ни на мясо, ни на хлеб продукты не были похожи. Я вернула крышку на место. Вдохновленный собственной речью, Дрэкула не обращал на это внимания.
– Моему прославленному предку, великому воеводе, удалось было навести порядок в этой стране. Он избрал радикальный метод борьбы с преступностью...
– Да, золотая чаша у фонтана и все такое.
– Ах, чаша – это мелочь. Женщин, дурно чинивших одежду своих мужей, он сажал на кол за то, что они неряхи, а заодно и мужей – за то, что распустили жен. Тем, кто не успевал снять перед ним шапку, он прибивал шапку к голове гвоздями. Представьте, какое идеальное государство он создал бы, пробудь у власти чуть дольше! Но это сейчас в Сильватрансе все тоскуют о золотых временах воеводы Дрэкулы и чтут его, как великого героя, а тогда... Лицемеры! Они любить умеют только мертвых! Собственные солдаты отрубили ему голову, а скорбящей семье сказали, что так и было! Мой предок принадлежал к этой семье... к младшей ветви (заминка, которую сделал повествователь, позволила предположить, что предок был незаконным сыном). Опасаясь за свою жизнь, он вынужден был бежать далеко за пределы Сильватрансы.
– В империю? Все всегда бегут в империю.
– Отнюдь! Он не мог доверять тогдашнему императору, не поддержавшему воеводу в его борьбе. Нет, он отплыл в Заморскую Олигархию. Тамошние аборигены слабо разбираются в наших титулах, и посему они стали называть его графом. Так с тех пор и повелось. Наш род долго жил в этой гостеприимной стране. Меня же интерес к наукам подвиг на путешествие в столицы новейших знаний, такие, как Монстердам Многоканальный и Парлева. Там, во время своих ученых штудий, я свел знакомство с фон Ужоснахом и другими замечательными деятелями на ниве сокровенных знаний. К тому же я узнал, что Сильватранса вновь обрела независимость, а великого Дрэкулу там почитают как национального героя и рады будут вернуть его наследство. Занявшись реституцией, я с новыми друзьями отправился сюда и восстановил родовой замок.