У сумрака зелёные глаза
Шрифт:
Пташки в лесу уже, конечно, давно проснулись и бодро чирикали, а вот мне продрать глаза в пять утра было несколько сложнее – учитывая, что угомонились мы с Аидой далеко за полночь. Но она была уже на ногах, выглядя выспавшейся и свежей, а я, с огромным усилием приоткрыв один глаз, снова его закрыла и тут же натянула на голову одеяло.
– Кажется, кто-то говорил, что встанет без вопросов, – напомнила Аида с усмешкой. – Ну-ка, подъём, подъём, подъём!
Одеяло было с меня безжалостно сдёрнуто,
– Позволь нам вас проводить до места. Мало ли, какие ситуации могут возникнуть.
– Спасибо, Алекс, но не стоит, – покачала она головой. – Сам понимаешь, как может быть воспринято ваше присутствие.
Кельц, почесав гладкий затылок, проговорил:
– Выйдем на минутку.
Они вышли во двор и стали о чём-то негромко разговаривать, а я ощутила кожей холодок тревоги при мысли о «ситуациях». Чёрное щупальце сумрака снова тронуло мне сердце. В это время ребята вернулись с утренней пробежки и расселись за столом, ожидая, пока Зейлин приготовит на всех завтрак – «быструю» кашу из овсяных хлопьев. Змей, откинувшись на спинку стула и постукивая пальцами по столешнице, обратился ко мне:
– Давно ты знакома с Аидой?
– Не очень, – сдержанно ответила я, внутренне настораживаясь. От него можно было ждать чего угодно.
– Ну, тогда я, наверно, должен тебя предупредить, – вздохнул Змей, обведя взглядом потолок. – Она иногда пьёт кровь, ты знаешь об этом?
Аида говорила мне, что дампиры могут сдерживать жажду, а о том, пьёт ли она кровь и как часто, я до сих пор как-то не задумывалась. При мне Аида ела обычную пищу, и я не думала, использует ли она свои клыки по их назначению...
– Вся штука в том, что чем чаще пьёшь кровь, тем труднее сдерживать жажду, – проговорил Змей задумчиво-серьёзно. – А чем труднее её сдерживать, тем чаще ты вынужден пить кровь... Сумрака в тебе становится всё больше. Порочный круг замыкается. Так вот, Аида, к сожалению, впустила в себя в последнее время слишком много сумрака.
– Если она сделала это, значит, не без причин, – сказала я, вспомнив слова Аиды.
– Что ты знаешь об этом? – Змей недобро блеснул серой сталью глаз. – Этот старый кровосос, её папаша... Это он запудрил ей мозги и свернул её с пути охотника.
– Змей, дружище, тебе тоже известно далеко не всё, – раздался голос Аиды. – А то, что известно – непонятно. Не запугивай, пожалуйста, Алёну.
Они с Кельцем вернулись со двора, окончив свой разговор. Аида погладила меня по плечу и сказала:
– Алёнушка, допивай кофе и едем.
Змей усмехнулся.
– И чего же я, такой тёмный, не понимаю?
Аида не стала отвечать. Зейлин тем временем уже раскладывала кашу по тарелкам. К порции каши прилагалась двойная мягкая вафля с джемом и кружка кофе. Мягко опустив
– Ребята, удачи вам, – сказала Аида, покончив с завтраком. – И спасибо за гостеприимство.
Зейлин сунула мне пакет печенья и несколько вафель в дорогу, и мы пошли к машине. Солнце уже позолотило сосновые стволы, утренняя прохлада обнимала меня и бодрила, но сердце сжималось от тоски. Не хотелось никуда ехать – я бы лучше осталась здесь и сидела у камина с Аидой... Но мотор джипа заурчал, и мы тронулись в путь.
Искоса разглядывая виднеющийся из-под бейсболки стриженый висок Аиды, я спросила:
– И как часто ты пьёшь кровь?
Она переключила скорость и закрутила руль: мы выезжали из леса на трассу.
– Не очень часто. Раз или два в месяц. Беру незаметно у своих пациентов под гипнозом.
– А у меня могла бы взять?
Аида некоторое время молча смотрела вперёд, на залитую солнцем дорогу, потом проговорила устало:
– Алёна, я уже говорила, что никогда не сделаю тебе ничего плохого. Не думай об этом и не тревожься.
В глубоких синих сумерках мы приехали на какой-то небольшой частный аэродром. Аида остановила машину, но выходить не торопилась, как будто слушая тишину и сосредоточенно глядя перед собой.
– Уже всё? – спросила я. – Приехали?
Вместо ответа Аида повернулась и достала из-под заднего сиденья автомат с ультрафиолетовым излучателем на прицеле. Я вжалась в сиденье, похолодев.
– Приехали, – коротко бросила Аида.
Из бардачка она вынула пистолет, сняла с предохранителя и вложила мне в руку.
– Аида, я...
Я хотела сказать: «Я не умею стрелять», но она сурово оборвала меня:
– Просто жми на спусковой крючок. Где твой фонарик?
Я лихорадочно запустила руку в сумочку и достала его.
– Сиди в машине, я пойду осмотрюсь, – сказала Аида.
– Нет, я тут не останусь! – чуть не плача от страха, воскликнула я. – Я пойду с тобой.
– Отставить, – отрезала Аида. – Запрись изнутри и жди меня. Что бы ни случилось, не выходи, пока я не вернусь.
– А если ты не вернёшься?
Вместо ответа она коротко и крепко, до боли впилась в мои губы.
– Вернусь.
Выйдя из машины, она достала из багажника ещё какое-то оружие и нацепила на себя. К каждому бедру она пристегнула по пистолету, повесила за спину меч и с автоматом наперевес пошла к ангарам.
Пистолет казался мне невероятно тяжёлым, холодным и жутким, я держала его с ужасом, но выпускать боялась ещё больше. Сердце строчило с пулемётной скоростью, а в плечи как будто впивались невидимые ледяные когти. Сумрак – теперь я чувствовала его, как живое существо – давил со всех сторон, прилипая к стёклам машины, плотный и почти осязаемый. Мне стало холодно.