У удачи два лица
Шрифт:
— Эх, жалко! А то Кай меня катал, когда я маленькая была; мне очень нравилось, — мечтательно протянула она с улыбкой.
— А сейчас уже не катает? Ты чего? — всполошилась я, потому что при этом вопросе девушка резко погрустнела и нахмурилась.
— Да нет, не обращай внимания, просто это больная тема, мне за него очень обидно. Ну, ты же видела его руку? Вот и крыло такое же. Какие уж тут полёты! Он эти девять лет вообще, по-моему, ни разу не оборачивался.
— А что с ним случилось? — осторожно поинтересовалась я.
— Не знаю, там какая-то тёмная история произошла, — она пожала плечами. — Я маленькая была, не помню толком.
— Но почему его не вылечили? Он же меня буквально из лап Стервятника вынул, а тут — всего лишь рука. Или просто других специалистов к тому моменту не осталось?
— Невозможно сплести другой узор для плетущего, — Рася развела руками. — Такое вот природное ограничение. Поэтому, собственно, и у отца долго не получалось с ребёнком; проблема как раз в нём была, а не в маме, и если бы это было возможно, Кай бы ему всё быстренько исправил. Он же, — ну, до того, как случилась эта неприятность с плетущими, — как раз на лечении специализировался, да и сейчас в этом вопросе почти всемогущий. Хотя сейчас ему труднее; собственное плетение из-за травмы нарушилось, и все тонкие воздействия даются труднее.
— А почему нельзя вылечить это другими методами? Рука же вроде действует, значит, не настолько всё плохо.
— Да я не знаю, — она поморщилась. — Что ты думаешь, он даст кому-то посмотреть, что ли? Гордый, упрямый, — Рася только махнула рукой. — Хотя, мне кажется, поначалу он пытался, а потом уже отчаялся и плюнул на это дело. Может, в самом деле нельзя ничем помочь.
— А кто он вообще? Ну, то есть, я догадалась, что птица, но кто именно?
— Естественно, не сказал, — вздохнула себе под нос она. — Он — орх. Единственный, которого я знаю.
— Ну ничего себе, — задумчиво протянула я. — Как-то это… ужасно обидно.
— Слабо сказано! — Рассвета снова тяжело вздохнула. — И ведь самое главное, окружающим он действительно приносит удачу! Если бы не он, я бы, может, и на свет не появилась, — поделилась она. Потом, видимо, по моему ошарашенному лицу поняла все мысли, которые пришли мне в голову в этот момент, и возмущённо толкнула в плечо. — Да не в этом смысле, тьфу! Просто отец уезжал почти на месяц по делам, а Кай уговорил его взять с собой маму. Она у нас была очень ранимая, и очень грустила бы в его отсутствие, а папа беспокоился, что ей будет тяжело в пути, и потому брать не хотел. А на обратном пути их накрыла непогода, отец отправил сопровождение вперёд, а сам с мамой остался в попавшемся по дороге охотничьем домике. Ну и… видимо, атмосфера там какая-то благотворная была, потому что через положенный срок после этих каникул на свет появилась я, — с очень довольным видом резюмировала она. — И это далеко не единственный случай; если Кай что-то вскользь советует сделать, обычно этому совету следуют, и в итоге не жалеют. А вот самому себе он не может помочь даже в мелочах, и ему зачастую просто патологически не везёт, — грустно вздохнула Рассвета, и мы на некоторое время замолчали, задумавшись.
Так сложилось, что место человеческих богов из Внешнего мира, о которых я знала довольно немного, у нас занимают духи природы. Так Дракон — хранитель мудрости, Волк — символ жизни, Стервятник — символ смерти. Каждый дух отвечает за что-то своё и, наверное, именно эти духи выбирают среди маленьких двуликих свои воплощения. И, в отличие от тех же самых богов, — порой очень глупых, странных и откровенно выдуманных, — эти духи действительно существуют. Даже мне доводилось пару раз видеть Дракона лично. Правда, издалека.
Орх, — легендарная невиданная птица, — был покровителем удачи, и среди ныне живых драконов не было ни одного, кому бы посчастливилось с ним встретиться. Да и о более ранних встречах не было достоверных сведений, как не существовало внятного описания орха. Эти «очевидцы» не могли сойтись даже в размерах, что уж говорить о других деталях! Одни утверждали, что оперение орха чёрное в синеву, другие — что переливается всеми цветами радуги, кто-то считал их белыми, кто-то — красными. Одни рисовали похожим на орла, другие — на лебедя, и это ещё самые безобидные варианты; а у некоторых авторов он вообще представал жутковатой помесью птицы и человека.
Я склонна была согласиться с версией, что орхи — некрупные птички малопримечательной наружности, похожие, скажем, на ворон, и драконы, встречаясь с ними, просто не могли признать в блёклом комке перьев легендарного вестника удачи. Исправить ситуацию и однозначно решить вопрос, наверное, могло бы подробное изучение, — подобное тому, которое проводили люди во Внешнем мире, — и тщательная опись с систематизацией всех живых видов. Вот только духи подобного внимания не одобряли, очень явно давая это понять, так что «братьев меньших» мы без нужды не беспокоили.
А тут — пожалуйста, вот он, живой. Посмотреть на него, правда, не получится, а жаль. С другой стороны, если не получится посмотреть, можно хотя бы расспросить очевидца!
— Рась, а как выглядит орх? — полюбопытствовала я.
— Ну, он… такой, — глубокомысленно проговорила Рассвета, неопределённо поводя руками. — Очень похож на стрижа, но на более длинных лапах, поэтому с трудом, но может взлетать с земли. Ещё он очень яркий; белый, с плавным переходом к тёмно-фиолетовому и бирюзовому на кончиках крыльев и хвоста, а грудка красная. А самочки более тёмные, не белые, а сиреневые, и без красного на груди.
— А про самочек-то ты откуда знаешь? — удивленно вытаращилась я на Расю. И с надеждой: уговорить мужчину на оборот ради моего любопытства вряд ли получится, но, может, есть какая-то альтернатива? — Вроде речь об одном орхе шла.
— А? Да нет, я имела в виду, Кай — единственный с таким оборотом, — рассмеялась она. — А сами птички встречаются, у наших соседей они даже гнездо под крышей свили. Они правда очень похожи на стрижей, и летают также. Только немного крупнее, и звуки смешные издают, как будто кошка мурлычет.
— Надеюсь, удастся взглянуть, — обрадовалась я. — А то у нас они не водятся и никто их толком не видел, так что рассказывают всякие небылицы.
— А расскажи мне про свою родину, ну хоть немного. Почему у вас не осталось о нас совсем никаких воспоминаний?
— Я, честно говоря, не в курсе, когда именно драконы решили закрыться от всего мира, — я виновато пожала плечами. — Я никогда не любила историю и совсем уж терпеть не могла политику, извини. Это было очень давно, и мне кажется, те, кто принимал подобное решение, намеренно сделали всё, чтобы о его причинах никто не задумывался. Но отгородились они очень основательно, надёжно; заглянуть во Внешний мир нам сейчас гораздо проще, чем в свой собственный за пределами Тарккура. Честно говоря, я не знаю ни одного дракона, который умел бы это делать, — добавила задумчиво.