У Великой реки. Битва
Шрифт:
— Господа, прекратите прятаться! Для вас это даже унизительно! — Тут вроде послышалось женское хихиканье, но затем голос продолжил: — Выходите! Поговорим как цивилизованные люди.
А затем заговорила женщина, скорее даже девушка — голос был молодой:
— Машка! Хватит прятаться! Никто вам ничего не сделает, выходи!
Я вопросительно посмотрел на Машу, сидевшую с демонессой в каземате, что напротив. У Лари вид был озадаченный, а вот у Маши… у Маши скорее расстроенный, как будто она лишь укрепилась в своих подозрениях. Ни секунды не сомневаясь, она поднялась и пошла в зал. Ну и я подумал, что лучше быть с ней рядом. Поднялся, бесшумно поставил «вампирку» стволами кверху в арке за дверью,
Напротив нас, слева от колонны, стояли двое. Тот самый мужик, которого я видел в «Тихой пристани» [82] . Среднего роста, среднего возраста, худощавый, коротко стриженный, с заметной сединой. Тёмные глаза, в которых ничего зловещего, загар, сильные руки сложены на груди, демонстрируя отсутствие оружия и дурных намерений. Даже некая полуулыбочка на губах, безо всякого глумления, кстати. Одет в простую куртку-штормовку с откинутым капюшоном, свитер с горлом под ней, серые брюки и крепкие ботинки. К моему удивлению, на перевязи под курткой кобура с самым обычным «чеканом». У колдунов такое редко увидишь, особенно у столь сильных. Или вообще без оружия, или что-то такое модное…
82
«Тихая пристань» — трактир в Великореченске, где Волков впервые видел Пантелея и встретил Машу.
На шее под свитером какой-то мощный амулет. Подозреваю, что самоактивирующийся щит. Я такой только однажды видел. На среднем пальце правой руки массивный серебряный перстень. Больше ничего примечательного. Примечательной была девушка, стоящая радом с ним, лицом неуловимо напоминавшая Машу. Только девушка была выше моей подружки и на несколько лет старше. И волосы носила длинные, в то время как Маша всему предпочитала растрёпанный ёжик. Но тоже красивая. В смысле и Маша красивая, и эта девица не хуже.
Девушка была одета в серое, но явно без всяких претензий на какую-то символику: просто нравился ей цвет. Короткая кожаная куртка, плотные кавалерийские лосины с кожаными вставками, сапожки для верховой езды с маленькими блестящими шпорами. На шее, на цепи висел массивный амулет, буквально истекающий Силой, но истекающий как-то странно: Сила выходила из него, закручивалась в кольцо — и в нём же исчезала. Странно. На запястьях платиновые браслеты, тоже залитые энергией под завязку.
Девушка была вооружена и тоже, как и её спутник, без особых затей — воронёным «аспидом» в кобуре на поясе. Ничего больше. Скорее так, для порядка. Гораздо лучше вооружены были их спутники, стоящие поодаль, у дальней стены. Их было трое. Двоих я опознал сразу — не в лицо, а по типу: телохранители. У обоих на плече по короткой СВД-К со складным прикладом и оптикой-малократкой и по длинному армейскому «кольту» в кобуре. Гранаты в подсумках, тяжёлые тесаки, под куртками тонкие дорогие кольчуги. Оба пришлые, и что интересно — близнецы. Рослые, плечистые, светловолосые. Двое из ларца, короче.
Перед ними, ближе к нам, стоял ещё один, вооружённый точно так же, разве что пистолет был богато инкрустирован и по стволу карабина вился золотой узор, а цевьё было из какого-то красноватого дерева с затейливой резьбой. Интересно. Бледное лицо с очень правильными чертами, чёрные глаза. На голове чёрный тюрбан, намотанный на маранийский манер, обхватывающий лицо снизу, под подбородок. Худощавый, явно очень гибкий и сильный. Хм… что-то знакомое в этом всем… Точно! Тифлинг! А вон и свёрнутый латиг под распахнутой курткой. Уже интересно.
Но вообще, с не такой уж богатой свитой пришёл к нам Пантелей. Кстати, он ли это вообще? Ну мало ли — вдруг обознался, в кабаке темно и суетно было. Может, похожий кто?
— Пантелей? — спросил я. — Не ошибся?
— Я. Именно так, — слегка улыбнулся он. — Не ждали?
— Как — не ждали? Ждали, — пожал я плечами. — Даже искали. Разве не заметно было?
— Заметно, заметно, — успокаивающим тоном, каким обычно говорят с нетрезвыми буянами, уверяя, что их уважают, ответил колдун. — Особенно в последние полчаса, с тех пор, как вы чужим порталом пришли и владетеля сего спасаемого богами места извели огненной смертью. Вместе с его начальником охраны — родственником и единственным настоящим наследником. И двоими личными магиками, а заодно и ближайшими советниками.
Тон у него по-прежнему был весёлый, как будто наше появление его вовсе не беспокоило. А может, так оно и было. Недаром он чуть не первым колдуном из ныне здравствующих почитается. Маша, кстати, молчала — лишь смотрела на сестру в упор. А сестра смотрела на неё с непонятным выражением лица.
Однако нечто интересное я узнал. Почему, например, сопротивление нам было таким неорганизованным и немного бестолковым, хоть и яростным. А всё очень просто оказалось, да и объяснимо, по большому счёту. Сеньору местному не терпелось результатов похода дождаться, вот и пошёл со всеми присными покараулить у портального маяка, где и попал под раздачу. Маша их всех раз — и в прах повергла, причём в прямом смысле слова. Как в погребальной урне прах, не гуще.
— А зачем искали меня? — спросил Пантелей. — Неужто из-за денег? Сколько там — десять за меня?
— Двадцать.
— Ах, два-а-адцать! — иронически протянул он. — Можно с ума сойти! Бешеные деньги! Настенька… помоги мне с дверкой.
Так обратился он к стоящей рядом сестре моей подружки, указав ей на сокровищницу. Та лишь улыбнулась мимолетно, как Лари часто делает, подняла вытянутую руку с повёрнутой от себя ладонью, и… выбросила такую могучую волну чистой Силы, что меня морозом до костей прохватило, а могучая дверь смялась как листок картона в мозолистой ладони пьяного портового грузчика. Лишь заскрипело и жалобно заныло толстое железо, и с пулемётным треском вылетели могучие заклёпки, одна за другой. Вырвало петли, дверь сплющило в уродливый ком и отшвырнуло с грохотом в сторону — так, что с каменной стены крошка посыпалась.
Затем она вновь обернулась к нам с небрежным видом, хоть и несколько ненатуральным. Похоже, что такая мощь для неё не безделица, откатом-то накрыло. Испарина на лбу, и побледнела даже.
— Насть… а это ты как? — вдруг спросила Маша. — Ты же не колдовала.
— Не колдовала, — улыбнулась та. — Просто знала всё про всех, за что меня все ненавидели. А я ненавидела их за то, что вынуждена всё про них знать. Знать, кто ворует, кто изменяет жене, кто и вовсе с кобылой любится. А они знали, что я знаю. И хотели от меня знать о других. И что это была за жизнь?
Говорила она не повышая голоса, как будто повторяя наизусть давно затверженную речь. Наверное, так оно и было. Она эту речь, пожалуй, с тех пор как говорить научилась, повторяла. Я бы повторял, на её месте будучи.
А что? С таким даром жить среди людей не просто невозможно, но ещё и опасно. Ведь рано или поздно любой задумавший худое сообразит, что все его планы и тайны могут быть раскрыты некой девушкой Настей — лишь потому, что дар у неё такой. Придёт к ней квартальный, спросит, а она подумает — да и ответит. И тогда злодеи подумают немножко — да и убьют её заранее. На всякий случай, от худого. А этого она не узнает, потому что думать про каждого злодея в округе и знать его планы невозможно — думалки не хватит, через край потечет.