У Великой реки. Битва
Шрифт:
— Давай в объезд площади, по большому кругу.
Сам же в это время изо всех сил крутил рукоятку горизонтальной наводки, разворачивая стволы «максимов» на толпу. И в этот момент над городом пролетел «громовержец», победно гудя моторами. Он прошёл над рыночной площадью, поднимаясь всё выше, вызвав настоящий ураган винтовочного огня в свою сторону. Мне даже казалось, что я вижу, как пули выбивают искры из его фюзеляжа, хоть на самом деле видеть этого не мог. Не знаю, повредили его или нет, отсюда не видно, но шёл он ровно.
Самолёт ушёл за пределы города, плавно завалился на одно
На нас уже никто не обращал внимания: на площади царила паника, кто-то куда-то бежал, кто-то прятался, некоторые, упав на колено, бесполезно стреляли в самолёт из винтовок и ручных пулемётов. И тогда я решил добавить веселья — и хлестанул по всей этой толпе из двух стволов длинной, на полсотни патронов из каждого, очередью, благо водяное охлаждение позволяет. Двойная струя пуль хлестнула по машинам, по прилавкам, по телам, вздымая клубы пыли, крови, щепок, выбивая как огненным бичом из тела толпы отчаянные крики. Мотор ревел, броневик нёсся в объезд, огибая базарную площадь.
Затем нам навстречу попался заляпанный камуфляжными пятнами и грязью ГАЗ-63 на высоких колёсах, с кузовом, полным людей с оружием и в кольчугах баронских дружинников. Я навёл «максимы» на кабину и утопил большими пальцами гашетку. Брызнули во все стороны искры, посыпалось стекло, выбило дым из мотора. Водопад свинца обрушился на дощатый кузов, кроша в нём всех в мелкий винегрет. Уцелевшие с криками вываливались из машины, разбегаясь, кто бегом, кто ползком, во все стороны в поисках укрытия.
В нас начали стрелять, пули бессильно защёлкали по броне. Лари захохотала. Я снова выкрутил башню влево и опять завёл длинную очередь по базару, заставляя укрыться осмелевших было стрелков. Демонесса улюлюкала, а затем по-разбойничьи длинно и громко свистнула в два пальца. Она явно наслаждалась происходящим.
В этот момент снова ударил по городу «громовержец», причём одна из «кос» била по базару, выплёскивая вниз пули всеми четырьмя своими вращающимися стволами. Следом за быстро перемещающимся столбом пулемётных трасс поднимался в небо густой столб пыли, выбиваемой из земли. «Коса» не «максим», даст так даст!
Это оказалось последней каплей для тех, кто пытался укрыться там между прилавками. Стрельба из винтовок прекратилась, началась паника. Наш броневик нёсся среди разбегающейся толпы, я постреливал во все стороны короткими очередями, добавляя оживления процессу, демонесса хохотала, гномы ругались матом, причём по-людски, только Маша молчала как приличная девушка.
Наконец ряд лавок закончился, дальше была открытая площадь и городские ворота. В воротах не было никого — все разбежались. Я на всякий случай обстрелял окна надвратной вышки, чтобы оттуда никто не пальнул в открытый верх башни, и вскоре наш броневик вылетел через ворота на складской двор у пристаней.
Пулемётчики за кирпичной баррикадой были на месте, но что случилось — они не поняли. Они постреливали из пулемёта над продолжающим кружить над городом «громовержцем», а на нас не обратили никакого внимания. А что на нас его обращать? Если по машине судить, мы свои. Поэтому когда мы подъехали к ним вплотную, расчёт из троих человек лишь приостановил стрельбу и повернулся к нам. Я высунулся из люка с «сорок четвёртым» в руке и прежде, чем они успели хотя бы моргнуть, прицелился пулемётчику прямо в середину лба, прикрытого жёлтым платком, и нажал на спуск.
Из револьверного ствола вылетел сноп огня, а бандиту словно кузнечный молот в лоб угодил, отшвырнув его на второго номера и сбив того с ног. Третий попытался убежать, пригнувшись и бросившись в сторону, но пули такого калибра, угодившей в спину, хватило ему за глаза. Его бросило вперёд, и он затих, пропахав лицом по земле. А затем двумя выстрелами я добил сбитого с ног. Всё. Больше из врагов никого.
Я перемахнул через край башни, оставшись на броне, следом выпрыгнула Лари, из люков вылезли гномы.
— Машину не брошу! — заорал Орри.
— А что сделаешь? — крикнул я в ответ.
— Не знаю! — с отчаянием прокричал водитель.
— А не знаешь, так не… — закончил фразу я непарламентским выражением. — Хватай тюки и цинки с патронами — и бегом в рубку. Баржа тебе вместо броневика. Пулемёт на кормовую вахту ставьте!
Балин сообразил быстрее и уже нёсся на борт со своим рюкзаком, ещё чьим-то, да ещё держал в руках тушу пулемёта с растопыренной во все стороны треногой. Лари и Маша тоже бежали туда с вещами и оружием. Я один за другим вытащил шесть запасных коробок с патронами из держателей в башне, передавая их Орри, который составлял их на земле. Схватили сколько могли, тоже побежали на борт.
Самолёт, который умудрился ещё что-то взорвать в городе, продолжал отвлекать внимание от нас. Загрузились полностью за три ходки. Балин даже два мешка с песком притащил, навалил на металлический бруствер вахты, — за ними мы установили пулемёт, обращённый к городу. Орри запустил судовой дизель, тяжко и медленно заколыхавшийся под палубой. Я забросил в боевое отделение броневика шесть двухсотграммовых шашек тротила, смотанных проволокой, с куском тлеющего шнура минут на пять, а сам уселся к пулемёту за стрелка. Дело знакомое, в армии мне «популемётить» немало пришлось, хоть и не из «максима». Но и «максим» знаю на «ять», без вопросов. Дамы укрылись за бортом пустой, к нашему счастью, баржи. А затем мы отбыли, причём очень драматически — Балин перерубил канат своей острой, как бритва, секирой.
Обороты дизеля участились, колебания дощатой палубы сменились крупной дрожью, и мы медленно отвалили от пристани, выгребая на речной стрежень. Наша посудина развернулась кормой к городским воротам — и пошла, всё ускоряясь и ускоряясь, оставляя за собой расходящийся шлейф приглаженной и бурлящей воды.
Лишь когда мы оказались на самой середине, из ворот начали выбегать вооружённые люди в разношёрстной форме. Некоторые падали на колено, некоторые вскидывали винтовки стоя, но над нашими головами довольно густо засвистели пули.