У Великой реки. Битва
Шрифт:
ГЛАВА 17,
в которой друзья отправляются в конный поход — и, как всегда, не без происшествий
— Ты уверена, что здесь безопасно? — уже в третий раз спросил Орри у Маши. — А если она снова припрётся, чего делать будем?
Буйство провалившейся к нам ракшасы произвело на него неизгладимое впечатление. Несмотря на то, что Маша ему дважды подробно рассказала о гаснущих порталах и даже рисовала на песке схему, почему ракшаса не могла остаться в нашем плане, гном упорно ей не верил и был не в силах выпустить из рук свой громобойный штуцер, который сегодня оказался очень к месту, чтобы спасти наши головы от совершенно безобразного их отрывания, или какие там у ракшасы были творческие планы на наш счёт. Хотя, с моей точки
— Не припрётся. И в любом случае я сторожей наставила. Никто сюда тихо не придёт, разве что сам Пантелей.
— А если Пантелей?
— А если Пантелей, то он нам и нужен. Разберёмся, — устало пробормотал я, перевернулся сбоку на спину и хлебнул армирского коньячку из серебряной фляжки.
Коньячок оказался здесь не менее кстати, чем упомянутый штуцер. Срочно требовалось снимать последствия стресса. Травмы же подлечились из моих запасов целебных бальзамчиков, воткнувшуюся в руку щепку выдернула Лари, после чего запечатала рану каким-то заклинанием, хранившимся у неё в браслете. А вот последствия моральных травм лечились отличным коньяком, отдающим божественным виноградом со склонов Прибрежного хребта. Хорошо! К фляжке и Лари уже приложилась, и Маша. А гномы достали флягу с водкой и, помянув Бороду Прародителя, залили в себя по паре стопок, закусив чесночными сухариками.
Коней обнаружили прямо за воротами усадьбы, через которые мы вышли осмотреть окрестности. Большая конюшня, в которой было больше двух десятков лошадей и мулов, обслуживалась троими рабами-конюхами в колдовских ошейниках [71] , которые Маша чуть ли не щелчком пальцев с них сняла, к их великому удивлению. Да и моему тоже, потому что рабские ошейники снимаются лишь хозяином.
— Валер научил, — усмехнулась Маша, ответив на мой немой вопрос. — Он ведь рабом был до шестнадцати лет, пока Силу чувствовать не начал. И первое, что придумал, — заклинание «как сломать ошейник». И всех потом ему научил, кто желает. А своих учеников обязательно.
71
Рабский ошейник — хитрый и сложный магический амулет. Изначально он был придуман магами племени арригалов — кочевников, живущих исключительно торговлей рабами. Он привязан чаше всего к маленькому жезлу, с помощью которого управляли рабом. Он может причинить боль, им можно вызвать раба, находящегося далеко, этот жезл даже не даёт возможности рабу убежать. Если активировать его «охранный режим», то бронзовый ошейник задушит раба, когда он подойдёт к жезлу слишком близко, равно как и слишком от него удалится. Таким образом, раб может находиться лишь на отмеренном хозяином расстоянии от жезла, даже если последний просто бросить на стол или воткнуть в землю. Чужой же раб, носящий ошейник, умрёт при попытке прикоснуться не к «своему» жезлу — неважно, рукой или каким-то предметом, — что предотвращает возможность оказания рабами помощи друг другу.
Рабами оказались трое друэгаров, и за подаренную им свободу, в которую они поначалу долго не верили, бывшие рабы взялись караулить ночью, выбрать лучших коней, нарисовать карту и даже пожарить мясо — половина свиной туши обнаружилась на леднике в подвале особняка. И теперь со двора тянуло божественным ароматом жареной свинины: друэгары жарили здоровые ломти мяса прямо на костре во дворе. Почему не на кухне — я, признаться, так и не понял.
Сами мы обосновались в столовой, все вместе, сдвинув длинный стол к дальней стене, решив спать сегодня по-бивачному — на полу. Разбредаться по спальням не хотелось: мало ли что случится, да и спальни здесь вампирские, после этих мёртвых тварей в них и заходить противно, не то что на кровати лежать.
Что можно сказать? За портал мы прорвались. Идея сдать вампиров местным охотникам оказалась для нас удачной. Потери были только у них, тела троих нордлингов мы сожгли, побрызгав друидским очищающим зельем. У нордлингов только такое погребение в обычае, так что сделали всё правильно. Орри даже на их языке прощальную вису прочёл — обращение к Вотану и Тору, которым положено сопровождать погибших воинов на костёр.
Теперь мы сидели за столом, готовились к продолжению пути, сравнивали нарисованную друэгарами карту с той, что имелась у нас. Выходило по ней, что мы находимся в местности, называемой Нечистыми логами, что нас не слишком радовало. Это пакостное местечко состояло из холмов и густого леса, разбитого на куски маленькими Дурными болотцами. Как образовалось такое уникальное явление — никто не знает. Дурные болота всегда большие, а тут и по версте в поперечнике не встретишь, в распадках меж холмов устроились. К тому же их много, попадаются они часто, и нечисти производят и приманивают изрядно.
Кстати, никто так до конца и не понял, что это за Дурные болота такие. И почему зачастую из разных болот разная нечисть лезет? И даже непонятно откуда она берётся. Слышал я теорию, и мне она внушает большое доверие, что в болотах этих порталы из нижних планов, причём в разных болотах из разных, вот из них обитатели этих самых планов и выползают.
Со слов друэгаров выходило, что сама дорога безопасна, по крайней мере частично, однако ночевать и на ней не рекомендуется. Все, кто здесь ездил, всегда выезжали с раннего утра — и никогда в это время. А затем останавливались в убежище в холмах, но что за убежище и где именно — они не знали, потому что никогда не покидали этой усадьбы.
Поэтому мы и остались тут. Что такое ночёвка вблизи Дурного болота, знают даже дети — попытка скормить самого себя какой-нибудь чрезвычайно мерзкой твари. Поэтому решили ничего не изобретать, а поступить как все — выехать завтра с утра пораньше.
В общем, решили провести время с пользой. Я разобрал свою «вампирку», к которой осталось совсем не густо спецпатронов, всё больше с картечью, почистил, потом заново собрал. Затем тщательно осмотрел свою драгунскую СВТ-К. Чёрт его знает, что нас ждёт по дороге, так что вооружусь на все случаи жизни.
Ели мясо, приготовленное на углях, выпили вина. Люди думают, что вампиры только кровью и питаются, но это не так. Они и едят, и пьют, и нуждаются в продуктах. Хоть и мёртвые, а за счёт одной магии с кровью жить веками неспособны. Проверено — умереть с голоду, равно как и без крови, вампир не может, но превращается в беспомощное существо, похожее на мумию, что хуже всякой смерти. Вот чтобы и дальше процветать, завели они здесь немалый запас еды, которым мы и воспользовались, когда Маша проверила её на яды и проклятия.
Ночь прошла спокойно, в зале горел очаг, сторожки, которые расставила Маша, никаких сигналов не подавали. Думаю, что причиной тому было вампирское гнездо, которое процветало в этой усадьбе до нашего визита. Вампир ведь чем уникален — он одновременно и нежить, потому что мертвец живой, и нечисть, потому что человеческое естество заменено демоном. И именно вампиров не трогает ни одна тварь, потому что даже обычным монстрам, которым всё равно кого рвать, не гниющая лишь в силу действия магии мёртвая плоть не по вкусу. Кстати, во многих местах вампиров считали чуть ли не повелителями всей нечисти и нежити, да только это болтовня глупая. Просто они везде за своих, или всем на вкус противны.
Встали мы перед самым рассветом. Освобождённые рабы-друэгары не обманули, собрав нам и оседлав к утру семь невысоких крепких коней вроде степных — пять под седло и двух под вьюки. А заодно и себе выделили гужевой транспорт из бывших хозяйских запасов. Местные вампиры огнестрелом не брезговали, понимали, что прогресс штука такая… объективная. В общем, друэгарам хватило, чтобы неплохо вооружиться для путешествия.
Попрощались они с нами низкими поклонами, да и поехали втроём на трёх конях и с шестью мулами на север, в сторону обжитых земель. Путь им предстоял далёкий, почти к Норлагу, ехать и ехать. А мы по той же дороге направились на юг, вытянувшись в кавалькаду.