У Великой реки. (Дилогия)
Шрифт:
– Чудесно! – кивнул я, дослушав. – А теперь скажи, какова была цель моего отряда? Покарать Игана строго по тифлинговским правилам? Или какая другая? Оставаться и смотреть на вашу драку было самоубийством, мы бы оттуда не выбрались. Счет шел на минуты, нас уже начинали блокировать. А бросить тебя было бы подлостью – ты одна из нас. Значит, ты предлагала нам коллективное самоубийство в целях сохранения твоего палаческого реноме. Чтобы твой орден хорошо себя чувствовал. Умно!
– Вы отпустили Пантелея, – сказала она. – Ваше дело было закончено. Закончено в том виде, в каком вы его закончили. Вы выполнили
Она лишь сокрушенно покачала головой.
– Дело отряда не только дойти туда, но и вернуться оттуда, – сказал я жестко. – Именно это мы себе предназначили, так что можешь считать, что выполнили к тому времени мы только половину.
Кто-то вышел из хозяйского дома во двор, приоткрыв дверь. Широкий силуэт показался в светящемся дверном проеме и шмыгнул во тьму, почти неслышно. Я снова повернулся к Лари, терпеливо ожидавшей продолжения моей речи:
– А я, как командир, отвечаю за каждого. И за тебя в том числе, если ты к нам примкнула, а не пошла сама искать своего Игана. Если бы сначала сказала, что ты его ищешь и намерена вызвать на поединок, я бы еще подумал, принимать ли тебя. Или заранее сказал, что тогда мы тебя там и бросим, если это твое дело чести поставит все под угрозу. Но ты предпочла нам об этом не сообщать. Ты знала нашу цель, когда присоединялась, а мы не знали твоей.
– Верно, – согласилась она. – Но наши законы запрещают сообщать об этом первым встречным.
Во как заговорила! Мы уже первые встречные. А так бы ее анабазис [84] закончился тем, что она бегала по ночной Твери от городовых. Или так и было задумано с самого начала? Кто теперь знает?
– А объединяться с первым встречным они вам не запрещают? – преувеличенно удивился я. – Или мы тебе так, расходный материал? Тогда ты не по адресу: дураки живут в другой деревне. Если ты вступаешь в отряд, подчиняйся правилам. Или хотя бы оговаривай свои при вступлении. Если этого не сделала, мы ничем тебе не обязаны.
84
Анабазис – поход, восхождение (др. – гр.).
Снова скрипнула дверь дома, еще один силуэт выскользнул наружу. Точнее, не выскользнул, а выбрался, потому что топот и сопение были слышны даже отсюда. Сопение удалилось следом за первой фигурой.
– Вот тебе мое последнее слово: пока я командир и пока ты это признаёшь, изволь подчиняться, – сказал я жестко. – Впредь, если захочешь еще иметь со мной дело, – всегда говори, зачем тебе это нужно. Не хочешь подчиняться – я тебя не удерживаю. Долю золота ты получила, вот и свободна.
– Прогоняешь? – удивилась она и вдруг «придавила».
Вот змея-то, а! Хотя… хороший знак. Видать, небезразлична ей наша компания. Да и она нам, если честно. Грустно и скучно нам будет без этого шкодливого и красивого создания.
– В общем, так! – сказал я, направляясь к дому. – Если ты с нами, тогда идешь со мной и мы празднуем, что уцелели. Не с нами – считай, что я тебя не приглашал. Дальше сама.
Отвернувшись, я пошел к крыльцу. Шагов я не услышал, но
– Ну вот, уже и не любит.
В общем, Лари изменилась мало. Ну и хорошо, нам она прежняя нравится. Не надо ей меняться. Когда мы уже подошли к крыльцу, мое внимание привлекли возня и сопение из-за угла. Мне показалось, что я слышу бурчание Орри и повизгивание хозяйской снохи, так напомнившей моему спутнику предмет его вожделения из Гуляйполя. Ну и хорошо, лишь бы муж на них не наткнулся.
ЭПИЛОГ
Я изо всех сил затянул толстую пеньковую веревку на длинном брезентовом свертке, уложенном вдоль кузова, отдуваясь и упираясь в него валенком. Даже взмок, пока затаскивал эту тушу в кузов, тулуп расстегнул, и сейчас от меня валил пар. Брезент примерз к деревянному решетчатому поддону – кровь вытекла из свертка и схватилась льдом, поэтому нормально уложить добычу никак не получалось, широкие когтистые задние ноги свисали с кузова, не давая захлопнуть борт. Ну и демоны с ним, все равно недалеко ехать.
В заднем окошке тента, натянутого на кабину «копейки», показалось раскрасневшееся на морозе лицо Маши. Шапку она уже стащила, короткие светлые волосы торчали во все стороны. Она вопросительно посмотрела на меня, и я крикнул:
– Заводи.
Не успевший остыть мотор подхватился, рыкнул, из шнорхеля вылетел клуб дыма и пара, заслонка задребезжала. Я выпрыгнул наружу, подошел к водительской двери, но Маша через окно жестом отправила меня на пассажирское сиденье. Ну и ладно – нравится девушке машину водить, я и справа посижу.
Дверка с брезентовым верхом и маленьким окном отделила меня от мороза, кабина неплохо прогрелась. Дробовик – новенький семизарядный «таран» чуть длиннее прежнего – я поставил в держатель, стащил с рук варежки с отделенным для стрельбы пальцем.
– Ну чего ждешь? – спросил с улыбкой. – Вези домой, раз за руль уселась. Приноси пользу.
– Ой, можно подумать… – поддразнила меня Маша. – Пользу. С кого тут еще польза, надо посмотреть. Кто зверюгу нашел и подманил? За час справились, а ты бы за ней неделю гонялся.
– Ну так бы и гонялся! – возмутился я. – Я таких снежных бесов уже десятка три настрелял, от них тут каждую зиму житья нет. На кровь подманил бы, к вечеру управился. Ну к завтрашнему утру наверняка.
– А так мы еще в город к обеду успеем, – вполне логично возразила Маша, разогнав тяжелую «копейку» по зимнику. – Все равно работа бесплатная, так зачем столько времени тратить? Целуй меня, в общем, и признавайся в любви. Хвали, как я все здорово сделала.
Я нагнулся к ней, поцеловал в щеку.
– Умница, – сказал. – Куда я без тебя? Люблю, в общем.
– Вот осознал наконец, что без меня никуда, – гордо кивнула она. – Люби.
Снег, высушенный морозами, скрипел под тяжелыми колесами так громко, что иногда забивал рычание двигателя. Заговоренные стекла не запотевали, под ногами, у самого трансмиссионного тоннеля, светился крошечный бронзовый треножник – обогревательный амулет. От него в кабине царило комфортное тепло, в котором сразу защемило слегка отмороженные уши.
Я откинул металлическую крышку бардачка, достал маленький термос, показал Маше: