Шрифт:
ПРЕДИСЛОВИЕ
19 мая 1798 г. из французского порта Тулон отправилась в Египет экспедиционная армия Наполеона. Состояла она из 38 тысяч солдат, 2 тысяч пушек и… 175 ученых. Среди этих ученых были языковеды, топографы, археологи, геологи и даже поэты.
Наполеон, охваченный тщеславным желанием ослепить французов новыми военными подвигами, а вместе с тем стремясь укрепить господство Франции на Средиземном море, завладеть морским путем в Индию и, наконец, подорвать могущество Англии захватом Египта, возлагал на эту экспедицию огромные надежды. Многого ждали от нее и сопровождавшие армию ученые.
Однако, как военная операция, экспедиция Наполеона
Этот испещренный письменами камень, найденный во время работ по укреплению военного форта близ Розетты, ознаменовал собой рождение новой науки – египтологии.
Но прошло немало лет, прежде чем была расшифрована и прочитана таинственная надпись на Розеттском камне. Лишь в 1822 г. талантливый молодой французский ученый Жан-Франсуа Шампольон положил начало разгадке тайны. После его смерти в египтологии наступил временный застой. Противники Шампольона, не желая признавать его метод дешифровки иероглифов, пытались найти какие-то новые пути, но все их попытки ни к чему не привели.
Прямым продолжателем трудов Шампольона был немецкий ученый Рихард Лепсиус (1810-1884) – учитель Георга Эберса, внесший большой вклад в совсем еще юную науку, систематизировавший ее и укрепивший ее основы.
Читателя, желающего ознакомиться с тем, как была прочитана эта надпись, мы отсылаем к книге Н. Петровского и А. Белова «Страна Большого Хапи». Л. , 1955, с. 62-95.
Не следует, однако, думать, что эту науку двигали вперед только на Западе. Русские путешественники бывали в Египте еще при Иване Грозном и при Петре I, а один из неутомимых исследователей его древней культуры, В. Григорович-Барский, посетил Розетту в 1727 г. Не ставя перед собой задачу изложить историю нашей отечественной египтологии, заметим только, что русские ученые знали о великом открытии Шампольона раньше, чем оно было опубликовано во Франции, а Петербургская Академия наук избрала его своим почетным членом за два с лишним года до того, как он стал членом Французской академии.
Назвав имя еще одного немецкого египтолога – Генриха Бругша (1827-1894), оставившего после себя огромное научное наследие, – мы назовем тем самым и второго учителя молодого Георга Эберса, ставшего позднее «немецким Шампольоном».
Горячая любовь к избранной им науке, отличающая истинного ученого, и неутомимые исследования привели к тому, что уже тридцати трех лет от роду Эберс получает кафедру египтологии в Лейпциге и в 1875 г. открывает там Музей египетских древностей.
Георг Эберс вошел в науку как автор многочисленных научных трудов, среди которых особой известностью пользовалось не утерявшее своего значения и по сей день классическое издание медицинского папируса, найденного им в фиванском некрополе и названного в его честь «папирусом Эберса». Будучи человеком исключительно обаятельным и обладая огромной эрудицией ученого, Эберс вместе с тем сыграл в мировой египтологии немалую роль как прекрасный преподаватель, пользовавшийся огромным уважением и любовью своих многочисленных учеников.
Еще учеником Лепсиуса и Бругша Георг Эберс начал писать свой первый исторический роман «Дочь египетского царя» – своего рода художественную популяризацию египтологии, которая представляла собой живую и увлекательно написанную картину быта древнего Египта. Когда роман был закончен, ученик отважился показать его своему строгому наставнику. Не без удивления принял Лепсиус из рук своего талантливого ученика объемистую трехтомную рукопись. Много неприятных слов пришлось тогда выслушать молодому Эберсу от своего учителя, недоумевавшего, как такой серьезный и вдумчивый, как ему казалось, человек может заниматься «подобными пустяками». В заключение маститый учитель попросил Эберса впредь «не компрометировать своего имени ученого такими экстравагантностями», но в утешение обещал все же «проглядеть эту курьезную вещь».
Позднее немецкий писатель-натуралист Вильгельм Бельше писал, что, когда растерявшийся от суровых нападок молодой Эберс безмолвно стоял перед Лепсиусом, низко опустив голову, «ученик, защищавший право искусства существовать наряду с сухими научными исследованиями, был значительно выше своего учителя».
Прошло около двух недель, и однажды после занятий Лепсиус пригласил Эберса к себе. Молодого ученого ждала приятная неожиданность: Лепсиус сказал ему, что нашел в его рукописи нечто совсем иное, чем он ожидал, что книга эта – научная работа, стоящая того, чтобы в нее заглянуть, да к тому же еще и увлекательно написанный роман.
Есть, к сожалению, еще такие ученые, которые, как это сделал в свое время Лепсиус, порицают своих учеников, когда тем приходит в голову облечь в форму художественного произведения плоды научной мысли, появившиеся в тиши кабинета или лаборатории. Однако, как показала жизнь, в таком стремлении молодых ученых нет ничего достойного порицания – напротив, стремление это следует всячески поощрять, ибо тем самым результаты серьезных научных исследований становятся доступными широкой массе читателей и расширяют круг их знаний.
«Отец русской египтологии» академик Б. А. Тураев считал основным достоинством романов Георга Эберса как раз то, что они способствовали развитию в широких кругах общества интереса к древнему Востоку.
Георг Эберс, ученый-египтолог, вошел в немецкую литературу как автор целой серии исторических романов. Он завоевал такой шумный успех, какого, по мнению критиков, не имел в Германии ни один писатель ни до, ни после него.
Характерной чертой романов Эберса является удивительно удачное и гармоничное сочетание художественного вымысла со строго научной основой. И это неудивительно, так как Георг Эберс был не только писателем, но и ученым, прекрасным знатоком древнего Востока, который сам читал и переводил древнеегипетские надписи и папирусы. Каждый исторический факт, зачастую впервые открытый им самим, проходил всестороннюю проверку в пытливом уме исследователя, прежде чем попасть на страницы романа. Особенно удался ему в этом смысле предлагаемый читателю роман «Уарда».
Учитель Г. Эберса Рихард Лепсиус постоянно напоминал своему ученику, что для лучшего понимания истории древнего Египта нужно знать и изучать историю других древнейших культур, уметь находить точки их соприкосновения, – только тогда можно получить общую и стройную картину как истории всего древнего мира вообще, так и истории древнего Египта в частности, проследить их взаимосвязь и взаимное влияние. Умение найти эти точки соприкосновения, считал Лепсиус, позволяет исследователю проникнуть в общий великий поток мировой истории. Талантливый ученик выдающегося ученого раз и навсегда усвоил это правило в научной работе и его же положил в основу своих исторических романов. Уже первый его роман дает нам картину Египта в эпоху персидских войн, знакомит нас с одним из интереснейших периодов в истории греко-египетских связей.