Убей-городок
Шрифт:
Но руки теплые, ладони жесткие. Не похож мой наставник ни на покойника, ни на призрак.
А Петр Васильевич уже успел развернуть бурную деятельность. Открыв мою тумбочку, деловито сложил в нее бритву, зубную щетку и коробку. Так, а коробка-то с чем? Неужели с зубным порошком? Хорошенькая загробная жизнь у ментов — и тут-то не смогли хотя бы зубную пасту организовать. Имеется же в продаже зубная паста, тот же «Поморин». Ладно, порошок тоже сойдет. Вспомню золотое детство и пионерский лагерь.
— Ты уж извини, что я у тебя в комнате похозяйничал, — повинился дядя Петя. — Но как услышал, что ты ранен,
Сделав усилие — все-таки, не каждый день разговариваешь с покойником, спросил:
— А я давно здесь?
— Так вторые сутки. К тебе вчера Женька Митрофанов приходил, показания хотел взять, но ты еще без сознания был. Женька до врача — ты же его знаешь, дуролома, потребовал, чтобы тебя в чувство привели, а врач только плечиками пожимает — мол, все так и должно быть, была операция, отдыхает.
Хм... Женька Митрофанов — ну, давным-давно Евгений Матвеевич, звонил на днях, на рыбалку звал. Говорит — щука плавает во-оот такенная! Карась сам на крючок бросается. Но не любитель я рыбной ловли. Если бы за грибами, то сходил. Да и не выпить мне столько, сколько Жека выпьет. А он ведь еще и постарше меня, лет на пять. Когда я участковым стал, получил первую звездочку на погон, он уже в старлеях ходил. Очень любил говорить, подражая Папанову: «Лэйтенант я, старшой».
Нет, если бы Джексон умер, я бы о том знал. Как-никак в одной ветеранской организации состоим. У него, правда, звезд на погонах поменьше, чем у меня — майором ушел, но все равно, избран в Совет ветеранов. Как раз занимается организацией досуга. Эх, представляю, как он там досуг организует. Надеюсь, пустую посуду вывозят, не захламляют берег водохранилища?
Я помолчал, уставившись в потолок.
— Я тут тебе апельсинов принес, и курятины, — сообщил дядя Петя. Вздохнув, мой бывший наставник добавил: — Когда курить-то бросишь? Это ж каждый месяц кучу денег на ветер пускаешь, да и вообще...
Сам дядя Петя до войны курил, но как стал разведчиком, то бросил. Оно и понятно — приходилось часами сидеть, ждать, а запах дыма мог выдать «лежбище» разведчиков. Вот это вот его «и вообще» означало — а вдруг да придется сидеть в засаде? Курильщики мучаются, а порой не выдерживают. Мы не полковые разведчики, но и нам иной раз в засаде сидеть приходится.
А я сам курил как паровоз еще со школы, но бросил. Когда я бросил-то? Так уж лет десять прошло. Но если я не сошел с ума, не умер, то получается, что брошу ... То есть, предстоит завязать с пагубной привычкой. А через сколько лет? Да, через тридцать с хвостиком и брошу. А может, прямо сейчас взять, да и бросить?
Прислушался к себе. Кажется, курить не особо и хочется. Да что там — совсем не хочу. Как говорил мне врач, помогавший бросать — все у нас в голове.
— Петр Васильевич, а если я прямо сейчас возьму, да и брошу?
Если я не умер, а перенесся в прошлое, о чем много раз читал у фантастов, то хоть какая-то
Глава вторая. Явление Джексона
Общение с дядей Петей меня утомило, и захотелось немного вздремнуть, но не тут-то было. В палату ввалился жизнерадостный инспектор уголовного розыска и по совместительству мой сослуживец — Евгений Митрофанов, между своими — Джексон. Пышущая здоровьем физиономия и рот до ушей никак не соответствовали моменту, но сыщик сумел объяснить причину своей радости.
— Наконец-то! — с порога громогласно объявил он. — А то все доктора: нельзя, нельзя! Больной в тяжелом состоянии. А теперь говорят: кризис миновал. Можно поговорить, но сильно не волновать! Так мы волновать-то никого и не будем, ни больных, ни врачей, верно ведь, Лёха?
Я не успел ничего ответить, но это, видимо, и не требовалось. Сыщик осмотрелся, обнаружил моего наставника, сильно удивился и произнёс:
— Здрасьте, Пётр Васильевич! Вот оно, значит, как: меня не пускают, а вы тут свободно разгуливаете. Так и взяли бы заодно объяснение с Воронцова, что да как. А то я уже полдня убил, чтобы прорваться.
Дядя Петя претензию не принял:
— Я тут, дружок, по другим делам. А ты лучше свою работу делай и не учи учёного.
Про «не учи учёного» из уст дяди Пети, «академиев» не кончавшего, было слышать особенно прикольно, но его это не волновало. Так отшить он мог не только какого-то опера, но подчас и начальника. И то: через его руки прошли многие, кто сегодня носил большие звёзды. Я решил защитить «шефа»:
— Пётр Васильевич мне манатки кой-какие принёс, спасибо ему.
А Митрофанов и не слушал.
— Ну, старик, ты всех удивил! (Это он мне). К тебе тут пару часов назад следователь прокуратуры пробился. Как уж у него это получилось, не знаю. А ты, видимо, ещё не в себе был и такого наборонил ему, что мама не горюй. Вот, он и сказал, что больше к тебе не поедет, и пусть дескать тебя твои коллеги опрашивают, а он уж потом решит, что делать.
Ничего такого я не помнил. Первым человеком, отобразившимся в моём сознании, был дядя Петя в образе то ли ангела, то ли привратника Петра. И никаких следователей прокуратуры. Но тут в разговор встрял кто-то справа, видимо, мой сосед по палате, по голосу старик:
— Вот и я говорю, слышь, гражданин начальник...
— А почему гражданин? — оборвал его Митрофанов. — Сидел, что ли?
— Да боже упаси! — испугался старик. — Но я порядки знаю.
— Ну- ну! — поощрил его сыщик к дальнейшему разговору.
И старик с радостью продолжил:
— Так вот, тот-то гражданин начальник и спрашивают, как мол дело было? А этот-то (кивок на меня) и понёс и понёс. Про какого-то Гошу, про мушкетеров, про Шекснинский проспект, про этот, как его, аквариум, нет, аквапарк, что ли. Про тридцать первый автобус. Я всё хорошо слышал, рядом был. И ведь скажу, слышь, ничего такого в нашем городе нету, тем более мушкетеров. Вот какая штуковина, слышь!