Убей-городок

Шалашов Евгений Васильевич

Само-собой, что твое личное оружие после стрельб за тебя никто чистить не станет. Все сам, своими ручками. Так и большие начальники личное оружие сами чистят, никому не доверят.

Сам хозяин кабинета отстрелялся в этот раз весьма неплохо: двадцать восемь из трёх зачётных (знаменитое упражнение номер один) и теперь похвалялся удалью. Это он заявил, что соберёт пистолет с закрытыми глазами. Но главный «профилактик» имел в виду неполную разборку.

А старый участковый, ой как, не любил болтунов. Он-то выбивал тридцать из тридцати и не считал

это подвигом. Так, нормалек.

— Да ты хоть знаешь, дурилка картонная, что такое «шептало с пружиной»? — насмешливо спросил он, удивив при этом не только Щеглова, но, видно было, и некоторых других присутствующих. А кто из них досконально знает устройство пистолета? Допустим, я знаю, но я о том пока промолчу.

— Ну ты сказал, дядя Петя! — заржал Щеглов. — Скажи ещё «орало с овчиной»!

Ловко это у него отбрыкнулось, да ещё в рифму. Кое-кто засмеялся, и смех этот получался в поддержку хозяина кабинета. Но на Петра Васильевича это не произвело ровным счётом никакого эффекта.

— Ну-ка, дай сюда своё ружжо, — протянул он руку тёзке за его пистолетом. — И протирку давай.

А дальше произошло волшебство, не хуже, чем у Арутюна Акопяна. Петру Васильевичу оставалось только рукава засучить, чтобы было похоже. Но и без этого пистолет Щеглова, в руках моего наставника, вдруг распался на множество деталей, гораздо больше, чем требовалось для чистки пистолета, в том числе и достаточно мелких.

— А так сумеешь? — лукаво спросил старый участковый. — Да хотя бы и с открытыми глазами. Но я смогу и с закрытыми. А ты?

Он осторожно взял двумя пальцами одну мелкую детальку и предъявил хвастуну:

— Вот это и есть шептало с пружиной, а ты — орало, орало. Даю тебе пять минут, хотя для этого дела и одной хватит, и то, если не спешить.

Пяти минут Петрухе не хватило. Пока он корпел над задачей, ехидные голоса болельщиков утверждали, что у него сейчас лишние детали появятся, как у известного часовщика. Вспомнился читанный в далеком будущем рассказик Веллера про маузер Папанина. Рассказ-то, конечно, сплошной вымысел, но вот идея, как легендарному полярнику во время полной сборки-разборки подкинули лишнюю деталь, довольно забавна. Хотя, профи сразу же отыщет «лишнюю» запчасть среди прочих и на удочку не поведется.

— Всё, сдаюсь, дядя Петя! — наконец признался Щеглов. — Научи!

— То-то ли! — Пётр Васильевич принял поражение своего юного тёзки как должное. — У нас, сынок, когда я был таким же шкетом, как ты, от досконального знания оружия порой жизнь зависела. Стреляешь ты, вроде и неплохо, а полной разборки пистолета не знаешь. Непорядок.

Щеглов попытался объяснить, что здесь не фронт, и что нет надобности собирать и разбирать оружие с такой бешеной скоростью, да еще до последней загогулинки, а в цирке он тоже выступать не станет, но дядя Петя лишь отмахнулся — мол, отговариваться-то проще всего, а ты попробуй сделать.

Все, что собирался сказать старый участковый, было ясно без слов. А Петр Васильевич, хитро сощурившись, предложил:

—

А может, кто-нибудь соберет пистолет всё-таки? А то вдруг, я не сумею обратно-то собрать? А запчасти дежурный не примет. Н-ну?

А может, попробовать?

В той жизни младшему лейтенанту Воронцову ещё неоткуда было знать такие премудрости, но вот старому мне, полная разборка-сборка Макарова была забита в голову накрепко. Тренировался, знаете ли. Как с подчиненных требовать что-то, если сам не умеешь?

Можно было даже вслепую попробовать. Но рисковать я не стал, всё-таки последние лет пятнадцать никакого оружия в руки не брал.

Сегодня я отстрелялся хуже, чем Щеглов, набрав двадцать из тридцати. Но в принципе, с учетом долгого перерыва, вполне неплохо, зачет получил. Но нужно тренироваться.

— Пётр Васильевич, а можно я? — поднял я руку, словно примерный ученик. Даже если и ошибусь, что взять с сопляка?

Пистолет повиновался мне беспрекословно, так сказать и все детали встали на свои места без сопротивления. А попробовали бы они не встать!

— Полная сборка пистолета Макарова закончена! — отрапортовал я.

Пётр Васильевич тщательно осмотрел стол: и в самом деле не осталось ли чего лишнего? Передернул затвор, нажал на спусковой крючок — всё как надо.

Народ, довольный тем, что молодое поколение в моем лице не ударило в грязь, даже поаплодировал.

— Моя школа! — загордился Задоров, хотя, если честно, про оружие мы с ним даже не разговаривали. — Молодец, Алексей.

А когда я, после скромного принятия поздравлений от товарищей и восхищений моими талантами, вышел в коридор, наставник догнал меня и зацепил за рукав.

— Алексей, признавайся, где так наловчился? Я же тебя пистолет разбирать не учил.

Так я тебе и сказал правду, хороший ты мой дядя Петя. Посмотрев на наставника кристально честным взглядом, ответил:

— На границе, где же ещё?

Дядя Петя только пожал плечами. Возможно, он понимал, что сержантам пистолет не положен, но кто его знает? Может на границе не только «Калашников» приходится разбирать-собирать, но и «Макаров»?

Народ сегодня имеет полное право разойтись по домам. Эх, а мне еще на опорник идти. Есть кое-какие дела, которые нельзя откладывать на завтра.

Дверь в свой кабинет я не наглухо закрывал, имелась щель, поэтому услышал, как женский голос что-то спрашивал у Александра Яковлевича, а тот отвечал:

— Да, на месте.

Видимо, какая-то женщина желает видеть своего участкового. Эх, опять придется разбирать жалобу на мужа, принимать заявление, а потом, как супруги помирятся, думать — а что теперь с этим делать?

— Здравствуйте. Можно? — приоткрыла дверь молодая женщина.

— Да, пожалуйста, проходите, присаживайтесь, — изобразил я радушие, хотя особой радости не испытывал. А какая радость, если человеку работы добавят? Да и времени-то уже половина девятого, а я сегодня должен был до восьми работать.