Убей сейчас — заплатишь потом
Шрифт:
— Нет.
Она стиснула пальцы.
— Разумеется, я сделаю все, что бы ни велел мистер Вулф. Кто эти шестеро?
— Первый — Джон Мерсер, второй — Эндрю Буш, номер три — Филип Хоран, четыре — мисс Кокс, пять — миссис Джоан Эшби, шесть — инспектор Кремер. Все, что Кремер говорит как официальное лицо, считается привилегированным сообщением, но лишь в известных пределах. Он мог кое-что сболтнуть репортерам, да и в разговоре со мной обозвал вас шлюхой. Во всяком случае, у нас будет шанс поднять его на место для дачи свидетельских показаний и спросить под присягой, от кого он получил порочащие вас сведения, не говоря уже о том, что мистер Ниро Вулф с величайшим
— Почему? Слушаю. Не думаю, что бы я… Не могли бы вы исключить из этого списка мистера Буша?
— Чего ради?
— Потому что я уверена, что он не говорил обо мне ничего подобного.
— Возможно, остальные пятеро тоже не говорили. Повторяю: все это предпринимается только для того, чтобы собрать их здесь — добраться до них.
Девушка кивнула:
— Знаю, я это поняла, но мне бы не хотелось, чтобы у мистера Буша сложилось мнение, будто я допускаю возможность того, что он меня может оклеветать. Если вам нужно, если мистеру Вулфу нужно всего лишь с ним поговорить, я убеждена, что мистер Буш сюда приедет, если вы его пригласите.
Я придирчиво разглядывал ее:
— Похоже, что сегодня утром вы кое-что не дорассказали. Характеризуя Буша, вы не упомянули о том, что он прилетит сюда, стоит вам только свистнуть.
— Я и сейчас этого не говорю.
Она возмутилась: — Все, что я имею в виду, это что он милейший человек, в высшей степени порядочный, и не стал бы обливать меня грязью.
— Вы с ним проводили много времени вне конторы?
— Нет. После мистера Эшби я твердо решила не договариваться о свиданиях ни с одним мужчиной из офиса, как с женатым, так и с холостым.
— О'кей, мы вычеркнем Буша при условии, что вы предоставите его Вулфу, когда это потребуется.
Я поднялся:
— Сейчас мы с вами пройдем вниз в кабинет и позвоним Паркеру, а потом поедем к вам на квартиру и возьмем оттуда все, что вам может понадобиться на неопределенный срок. Возможно, всего лишь на пару дней… или же на пару месяцев. Когда мистер Вулф…
— Оставаться здесь два месяца? Я не могу!
— Можете и останетесь, если будет такая необходимость. Если вас убьют, мистеру Вулфу не удастся насолить Кремеру, он из-за этого страшно расстроится и сделается совершенно невыносимым… Если вам надо причесаться и подмазать губы, только не подумайте, что я считаю это необходимым, я подожду вас внизу в кабинете.
И я ушел.
В ожидании появления Эльмы для того, чтобы позвонить Паркеру, поскольку у него могло возникнуть желание услышать голос своей клиентки в качестве свидетельства ее существования, меня подмывало позвонить в оранжерею Вулфу и спросить, не желает ли он в шесть часов повидаться с Эндрю Бушем, но потом я подумал, что Вулф наверняка станет настаивать, чтобы Буша вызвали вместе со всеми остальными, и передумал. Я человек мягкотелый.
Эльма сошла вниз гораздо быстрее, чем большинство девушек, будь они на ее месте, я дозвонился до Паркера, сообщил ему, что все устроено, но Буша надо вычеркнуть, после чего передал трубку Эльме, Паркер спросит ее, должен ли он в дальнейшем действовать в ее интересах, как его предупредил Вулф, девушка ответила «да». Но этом все было кончено.
Я сказал Эльме, что мне нужно позвонить еще в одно место, набрал номер «Газетт», вызвал Лона Коэна и спросил его, имеет ли силу его недавнее предложение щедро заплатить за статью о Питере Вассозе. Лон ответил, что ему надо сначала посмотреть статью.
— У нас нет времени ее писать, — отпарировал я. — Мы очень
— Одну минуточку, не вешай трубку. Не можешь же ты вот так…
— Извини, Лон, я очень занят. И звонить мне не имеет смысла, потому что меня не будет дома. Напечатай сейчас, расплатишься позднее.
Я повесив трубку и пошел на кухню предупредить Фрица, что мы с Эльмой уходим, а когда вернулся в холл, Эльма была уже в пальто и шляпке. Поскольку она жила на окраине, мы отправились на Восьмую авеню за такси. У Эльмы была легкая походка. Шагая рядом с девушкой, всегда точно знаешь, хочется ли тебе с ней потанцевать. Не то, чтобы Эльма шла со мной в ногу, она была для этого недостаточно высокого роста, но она и не семенила сзади, действуя мне на нервы.
Еще одна характерная особенность: Эльма не стала извиняться за свое соседство, когда такси завернуло на Грахем-стрит и остановилось перед домом номер 314.
Надо сказать, что в декабрьских сумерках здание не выглядело так убого, как при ярком свете. То же самое можно сказать в отношении любой улицы. Даже грязь не кажется такой грязной. Следует упомянуть, что вестибюль, в который она меня провела, давно нуждался в ремонте, да и лестница наверх не выглядела лучше.
— Три марша, — скомандовала девушка и первой стала подниматься по ступенькам, я шел следом. Признаться, в тот момент я подумал, что она переигрывает. Могла бы сказать что-нибудь вроде «Когда я получила место в фирме, подумала, что нам следует переехать, но отцу не захотелось». Но нет, ни словечка…
На третьей площадке Эльма прошла в конец холла, но внезапно остановилась, удивленно воскликнув:
— У нас горит свет!
Я прошептал:
— Которая дверь?
Она указала вправо. Действительно, из-под двери пробивалась полоска света.
— Звонок есть?
— Он не работает.
Я подошел к двери и постучался. Через несколько секунд она отворилась, и передо мной оказался мужчина примерно моего роста с широкоскулой физиономией и шапкой взлохмаченных темных волос.
— Добрый вечер, — произнес я.
— Где мисс Вассоз? Вы из полиции?.. Ах, хвала Господу Богу!
Он увидел Эльму.
— Но вы… каким образом вы?.. Это мистер Буш — мистер Гудвин.
— Я вроде бы…
Он не договорил, очевидно решив, что все это для него значит, и растерянно переводил взгляд с меня на нее и обратно.
Я усмехнулся:
— Поступим по-братски. Объясню незамедлительно, почему я здесь, если вы мне объясните, почему вы здесь. Я пришел, чтобы отнести чемодан с платьями и прочими принадлежностями женского туалета для мисс Вассоз. Она остановилась в доме мистера Ниро Вулфа на Тридцать пятой улице. Меня зовут Арчи Гудвин, я работаю у него. Теперь ваша очередь.