Убежище
Шрифт:
Так что быстро сходились на твердой четверке.
И тут подавал голос Гриша Сумской:
– А может, лучше мне сходить в библиотеку? Я как раз собирался почитать что-нибудь о Жанне д’Арк.
Вот с таким человеком судьба столкнула Севу Савина. Причем Гриша, как всегда, был окружен союзницами и друзьями, а Сева одинок.
– Тут один ребенок, – сказала Ванесса, – утверждал, будто может зашибить человека волейбольным мячом. Ему даже запрещают играть в волейбол. Разве так бывает?
Гриша сдержанно засмеялся,
– Кстати, мне и в футбол врачи играть не советуют.
Девочки смотрели на Гришу.
Они ждали, что он поставит Севу на место.
Гриша рад был бы поставить Севу на место; конечно же, Сева нагло врал, к тому же Гриша мог расправиться с ним одной левой. Но Гриша на самом деле был задумчивым, рассудительным и осторожным подростком. Он знал, что внешность бывает обманчивой. Девяносто девять процентов было за то, что Сева в жизни толком по мячу не ударил, но всегда оставался один процент! Вот его всегда полезно учитывать.
– Некогда мне с тобой прохлаждаться, – сказал он Севе.
И отправился в столовую.
У Гриши была слабость. Он любил поесть. А так как его обожали поварихи, подавальщицы, судомойки и диетические сестры, то он не забывал заглянуть перед обедом на кухню, чтобы проверить, любят ли его еще кухонные работницы. А после обеда и тем более перед ужином заходил туда снова, чтобы убедиться, что о нем еще не забыли.
И никогда не ошибался.
Ванесса с Лолитой переглянулись и сделали вид, что сами прогнали Гришу, а Севы здесь вовсе не было.
Сева вслед им крикнул:
– А купаться пойдете?
Девочки даже плечами не пожали. Как шли, так и ушли.
Глава вторая
Сева Савин гуляет по лесу
Сева решил пойти в лес.
Он прошел по асфальтовой дорожке мимо летних домиков-спален, потом миновал длинный барак столовой, от которого вкусно пахло почти готовым ужином и слышно было, как на кухне ласково бубнит Гриша Сумской. За столовой стоял крепенький, как боровичок, кирпичный дом начальника лагеря бывшего борца Афанасия Столичного, который жил в нем круглый год.
За огородиком, которым заведовала пожилая мама начальника лагеря, тянулись заросли орешника, который не давал орехов, а дальше была дыра в заборе. Мало кто знал о ней, потому что она получалась, если отодвинуть одну доску.
Но за три неполных дня нормальный любознательный человек тринадцати лет должен выяснить расположение всех нужных и полезных объектов в лагере и вокруг него, а Сева был более чем нормальным.
Территорию лагеря он, конечно, освоил, но вокруг лагеря еще были белые пятна. Вчера он спросил вожатую Майю, велик ли лес? Майя уверенно ответила, что «лес тянется, дети, до самого Урала. В прошлом году две девочки заблудились, их искали на вертолетах с собаками, но так и не нашли даже костей».
Сева сразу сообразил, что Майя врет. Ей вовсе не хотелось, чтобы кто-то убежал погулять и заблудился. Пускай трепещут и сидят в бараках. Он представил себе, как собаки летают на вертолетах и лают, когда сверху увидят заблудившихся девочек.
Майя была короткая, ниже Севы ростом, упругая, руки и ноги были перетянуты невидимыми ниточками, как у раскормленного грудного ребенка. Черные волосы завивались мелкими колечками, но не негритянскими, а мягкими. Она все время улыбалась и часто заливисто хохотала, но Сева не верил, что ей на самом деле весело.
Пролезши сквозь забор, Сева поставил доску на место.
Лес был как лес. Подмосковный дачный лес, в нем заблудиться труднее, чем в парке культуры и отдыха.
Что здесь делать вертолетам с собаками – вообразить невозможно.
Сквозь редкие деревья были видны покатые крыши скромных дач старых кооперативов. Так как Разуваевка не входит в число престижных мест для тех состоятельных людей, которым не хватило места или средств, чтобы купить виллу на Канарах или на Кипре, то дачные домики были в основном сколочены из фанеры или досок, которые владельцу удалось стащить с родного предприятия.
Сева огляделся и направился туда, где деревья стояли погуще и не было видно забора. Через две сотни шагов под кустами стало меньше банок из-под пепси-колы и пива, а также пластиковых пакетов.
«Значит, правильным путем мы идем, товарищи», – сказал он про себя, а вслух произнес:
– Где вы, мои девочки, где вы, вертолеты?
– Ваш вопрос обращен ко мне? – спросил дед в толстых очках и меховой ушанке. Остальное было покрыто серым брезентовым плащом, который волочился по траве.
Сева не заметил деда, потому что краем глаза принял его за замшелый пень.
Дед медленно двигался по лесу и водил по траве палкой, словно миноискателем. Он собирал пустые бутылки и, не глядя, кидал их в открытый мешок на колесиках, который не только ехал за дедом, но и останавливался, когда надо.
Дед перестал шагать и посмотрел на Севу снизу, склонив голову набок, чтобы удобнее было рассматривать.
Сева молчал.
Тогда дед сам сказал хриплым голосом:
– А мы из общества защиты грибов. Спасаем планету от тебе подобных.
– На планете нет мне подобных, – сказал Сева. – Я исключительное явление природы.
Это были не его слова, а мамины. Мама их повторяла, когда разочаровывалась в сыне и думала, что он никуда не годен.
– Что ты думаешь о разрушении озонового слоя? – спросил дедушка и медленно пошел дальше. Нашел бутылку, подцепил ее, бутылка сверкнула, взлетев выше головы, и со звяком упала в мешок.
– А почему вы только бутылки собираете? – спросил Сева.
Он знал настоящий ответ, но ему было интересно, что дед придумает.