Убежище
Шрифт:
– Замолчи!
Смотритель резко поднялся, губы его тряслись, морщины на лице стали еще глубже.
Анатолий погладил ладонью медвежью шкуру:
– Принцесса Марта, от тебя я истерики не ждал.
Бабка Марта судорожно смахнула слезы и отвернулась.
– У тебя чудная внучка, жизнь прожита не напрасно, чего еще надо?
– Да, но я двоюродная бабка, у меня никогда не было своих детей!
– А я тебя искал, принцесса Марта, - с горькой усмешкой сознался Михаил.
– Но не
– Ты еще и трусиха, - констатировал Анатолий.
– Если боишься возвращаться, оставайся здесь, выделят тебе сектор, будешь пасти драконов и перевоспитывать Бороду.
Бабка Марта невольно оглянулась на смотрителя. Старик стоял с каменным лицом и не спеша постукивал по ладони своей трубкой.
– Остаться?
Смотритель ничего не ответил.
Ольга сидела в своей комнате и смотрела, как пляшут за окном снежинки в столбе лунного света.
Летать. Свечой взмывать в вышину и захлебываться горьким воздухом. Тело выгибается в бешеном рывке, отшвыривая землю далеко вниз.
Воздуха. Дайте воздуха! К черту гравитацию, да здравствует свобода! Луна, ты сегодня до безумия красива. В твой свет хочется зарыться лицом и проникнуться белой пустотой. Звезды - колючие льдинки, вы обжигаете пальцы холодом. Скорость. Мучительная боль деревенеющих мускулов. Только бы не упасть. Только бы не упасть, Господи! Какая ослепительная чернота впереди. Ночь висит над землей.
Снегопад. Сначала плыть в неподвижном воздухе, потом ринуться вслед за порывом ветра. Кружиться, кружиться в снежном водовороте, а потом опуститься на озаренную ночным светом поляну посреди леса. Безмолвные деревья, четкие тени, а между ними мириады крохотных искорок в голубоватом снежном покое. Идти босиком по волшебным огонькам, тонуть в пушистом снегу и пьянеть от звенящего воздуха...
Стучат?
– Стучат, бабушка!
Ольга сбежала по лестнице и отодвинула засов прежде, чем кто-либо шевельнулся. На пороге стоял белый паук, припорошенный снегом.
– Флаер сбили над лесом, - сказал он мрачно.
– Положение очень скверное.
– Куда?!
– Марта успела перехватить Ольгу.
– Ночь!
– Пусти!
Марта оттащила Ольгу от двери, Анатолий проворно вскочил, впустил паука и захлопнул дверь. На чердаке застучал пулемет. Ольга заплакала, по-детски растирая слезы кулачками. Смотритель со злостью пнул кресло ногой, а Михаил схватил оставленный было карабин.
– Серж, что там?!
– крикнула бабка Марта, стараясь перекричать рокот выстрелов.
Пулемет умолк. С чердака спустился
– Спугнул каких-то лохматых тварей.
– Серж, - Анатолий забрал у него яблоко, протер о рукав и с большим удовольствием впился зубами, - ням приням ня.
– Что?!
– Я говорю, нас в лес приглашают. Ночное сафари.
Смотритель швырнул трубку в камин:
– Да вы с ума посходили!
– Ну отчего же?
– возразил Михаил.
– Раз уж мы здесь в последний раз... Лично я желаю еще поднабраться сил перед возвращением, отдохнуть от неопределенности. Я - за.
– Я тоже!
– обрадовался Сергей.
– Надо запастись едой, - забеспокоилась бабка Марта.
– Неизвестно, когда вернемся, а с рассветом надо уходить! Успеем ли позавтракать?
– Детей брать не будем, - предложил Анатолий.
У Ольги мигом высохли слезы:
– Я пойду с вами, вы не посмеете меня оставить!
– Олег просил тебя не ходить, - сказал молчавший доселе паук.
– Кто он такой, чтобы мне указывать?!
– сверкнула глазами Ольга.
– Я со всеми!
– Предупреждаю в последний раз, - начал смотритель, - ночью исход непредсказуем...
– Толя, куда ты дел наши рюкзаки?
– спросила Марта, собирая со стола все, что успела приготовить.
– Там хорошие фонари.
Уходя, дверь в Убежище не заперли, а только прикрыли плотно, и свет оставили зажженным. Долго еще свет из окна падал на тропинку, которой они ушли вглубь леса.
«На влажную почву ему хода нет: тяжеловат, оставляет глубокую колею. Пока используются только гусеничные машины».
«В результате государство несет огромный ущерб, гибнет поголовье осетровых, которое вновь оказалось беззащитным».
«Эти фильмы о старине привлекают ощущением новизны. И новизна состоит не только в том, что использованы неизвестные ранее документы, но и в какой-то захватывающей силе реальности и романтики».
«Озверев, они, что называется, месили ногами труп, затем облили самогоном и подожгли его».
«В последующие дни намечено произвести дозаправку топливных баков базового блока горючим и окислителем, приступить к консервации бортовых систем станции».
«Вот и нынче уже провели сев ранних зерновых. Закладывают плантации подсолнечника, сахарной свеклы».
«...о чем же страдала его струна? О дружбе и чести. О мужском братстве, проверяемом испытаниями. О красоте женского лица, горного пейзажа, трудного промысла. Он пел о любви, о доброте, поскольку, невзирая на превратности судьбы, был и оставался неисправимым романтиком».
«Маленькие барабанщики играют сигналы тревог и сборов».
(Из газетной хроники)