Убить Бенду
Шрифт:
– Три кинжала те в задницу! – Кривой ткнул товарища в бок. – Вишь, Сержик, не сняли пока осаду. Хочут выловить мине, хе-хе. Голуба, они бут ловить мине до конца своей глупой жизни! Но вот схорониться негде: перекрыли вход в подземелье.
– Да че там, пойдем да прибьем их! – ответил Сержик, которого можно было принять как за булочника, так и за громилу: хорошо сложен, одет обыкновенно, в лице трусость сочетается со злобой в самой распространенной пропорции: в зависимости от обстоятельств трусость легко обращается угодливостью, а злоба – агрессией.
–
– Потому что я лучший? – Смазливое лицо расползлось в улыбке. Выбраться из устроенной начальником городской стражи бойни оказалось сложным делом. При воспоминании о побеге у Сержика липкая дрожь прокатывалась по позвоночнику.
– Почти угада, голуба. – Кривой остановился. В конце улицы, ведущей к площади, показалась форма стражника – темно-красная, почти бордовая, цвета густого вина, куртка с белыми шнурами. – Задем-кось сюда, перекусим.
– Классная идея, я здорово проголодался, – отозвался Сержик.
Стражники прошли мимо, не свернули на улицу и Кривой дернул за рукав громилу, который уже рванул к освещенной солнцем двери. Над ней красовалась вывеска, оповещающая прохожих, что здесь находится трактир, где господа могут поесть и выпить: свиная голова, обложенная овощами, за которой виднелось криво нарисованное горлышко кувшина.
Трактиром заведовала Мама Ло, давняя знакомая Кривого. Она давала приют и скидку на пиво его бандитам, принимала вещи в залог, сбывала краденое и неплохо готовила. Если б не близость к тюрьме, вокруг которой всегда несли службу отряды стражи, Кривой обосновался бы у Мамы Ло. Крепкое бревенчатое строение возвышалось над мостовой, второй этаж немного выступал над первым, и тень от выступа косой полосой пересекала белую от солнца стену рядом с дверью. Ставни наверху были распахнуты, внизу – заперты.
– Че такое? – дернулся Сержик в крепких пальцах главаря.
– Не зря, не зря я тя выбра. – Тонкие губы Кривого растянулись почти до ушей. – Погодь, однако-ся, чуток, голуба. Кто-то мог проболтаться. Кто-то из стражников знат о Маме Ло. Так что не бум спешить. Зашлем мальца, пусть глянет, нет ли там стражи, хучь и переодетых.
– Мальца? – Сержик поводил голубыми глазками. – Какого? Этого, че ль?
Кривой оглянулся. Стуча каблуками по мостовой, с площади несся встрепанный паж.
– Лябовную записульку тащит, голуба. – Кривой выставил ногу, и мальчишка кубарем полетел на землю.
Сержик схватил парня за шкирку.
– Че делать?
– Стукни.
Сержик стукнул. Мальчишка завопил, завертелся, пытаясь вырваться.
– Тихо! – велел Кривой. Говорил он негромко, но таким тоном, что мало кто осмеливался его ослушаться. А кто осмеливался – долго не жил.
– В чем дело, что вы меня хватаете, я исполняю приказ короля! – не затыкался мальчишка. Кудри над покрасневшим лицом взбились в пену, взгляд вытаращенных перепуганных глаз перебегал с Кривого на Сержика. Одной рукой паж пытался расцепить сжимавшие его ворот пальцы, крепко сжатый кулак другой держал у груди и все старался лягнуть Сержика в пах. И таки лягнул.
– Я не понял! – завопил Сержик, сгибаясь, но не выпустив мальчишку. – Аласт, я не понял, че такое!
– Тихо оба! – Кривой ударил Сержика по спине, чтобы тот разогнулся. – Не бей ребенка, идиот. А ты не боись, голуба. У нас к те один просьбец бу: глянь в тот трактир, нет ли стражи. Мы те монетку дадим, и ты побегнешь дальше по своему приказу. Вня? А не то мы сделам те больно.
Взгляд пажа метнулся к вывеске и обратно к лицу Кривого. Мальчишка замотал головой.
– А што так? – Кривой скривил длинный рот, изображая огорчение. – Всего-то приоткрой дверь, голуба, и все, и свободен.
– Я спешу! Пустите! Никуда я не пойду!
– Мальчик, лябовь подождет, а ты бушь при монетке, – сказал бандит. – Што не так? Не помре.
Мальчишка извивался, как будто за шиворот ему кинули холодную мокрую лягушку.
– Давай еще одного найдем, че нам этот? – Сержик с несчастным лицом старался удержать парня.
– Действительно. – Нахмурившись, Кривой смотрел на пажа, который не уставал крутиться и вырываться. – Тока, голуба, глянь: улица пустая, никого нету. Где другого раздобум? Заткни же ж его! Не дай бо кто услышить, сбежится.
Паж, которому Сержик споро прикрыл рот ладонью, подогнул ноги, повиснув у бандита на руках, – рассчитывал, что тот быстро устанет и выпустит его. Однако силы у Сержика было не занимать, он только крякнул, когда мальчишка обвис мешком.
– Че за гнида? – пробормотал он, рывком приподнимая обмякшее тощее тело.
Поняв, что маневр не удался, мальчишка принялся кусаться, не оставляя попыток вырваться. Сержик, отдернув руку, на которой остались следы укуса, коротко ударил парня по зубам. Голова того мотнулась в сторону, но мальчишка, извернувшись, снова укусил Сержика, на этот раз не за ладонь, а за запястье. Бандит чуть не выпустил пленника.
– Паж, который не хочеть монетку? – Кривой подошел ближе и запустил руки пажу под камзол. – Богатый, что ль, голуба?
Паж, взвизгнув, извернулся, пихнул Кривого ногами в живот. Сержик пошатнулся и едва не упал. Парень снова задергался, вырываясь.
– Положь гниду на землю, штоб не рыпался, – приказал Кривой, отряхиваясь. От неожиданности он не удержал равновесие. – Личиком вниз. Руки держи, ноги тож.
Когда Сержик уложил пажа и уселся сверху, Кривой обшарил мальчишку.
– Смотри-ка, какова лябовь! Записулька, а? – Бандит показал Сержику раскрытую ладонь, на которой сверкнули несколько разноцветных капель. Мальчишка дернулся.
– Че такое? Камушки! – Сержик протянул руку чтобы потрогать прозрачные самоцветы, переливающие свет, как воду, – и с воплем полетел на Кривого: паж, сложив ногу в колене, пнул громилу в спину. Сержик выставил ладони, чтобы не свалиться лицом на камень, и выпустил запястья пажа. Мальчишка вывернулся из-под Сержика, вскочил и дал стрекача.