Убить демиурга!
Шрифт:
Тишина царила в скромной с виду комнате, лишенной украшений и явных признаков роскоши, кроме ведомых лишь истинным знатокам. Там, в высоком кресле у окна сидел мужчина в мягких серых брюках. Пальцы его, без перстней, не считая небольшой печатки на левом безымянном, неспешно перебирали тонкие темные косицы длинных волос, лежащих на обнаженной груди. Смуглое чеканное лицо было исполнено бесстрастного умиротворения, как у игрока, сделавшего удачную ставку и теперь ожидающего остановки колеса, дабы определить размер несомненного выигрыша.
Узарцы слыли знатоками и изобретателями логических игр, умеющими просчитывать ходы не только на доске,
Лисардан, глава посольства Узара в Альрахане, сегодня сделал ключевой ход, направленный на две цели разом. Он не рассчитывал поразить обе с равным успехом, но и одно попадание лоан счел бы приемлемым результатом.
Сейчас оставалось лишь терпеливо ожидать завтрашнего дня и еще, пожалуй, стоило отправить маленького гонца не только к глупцу Килису, мнящему себя знатоком интриг, а и в храм Сарстисара, дабы справиться о воле божества.
Нет, о нет, Лисардан не был еретиком или атеистом! Он глубоко почитал бога предков, но четко разграничивал реалии жизни и религиозное поклонение, считая, что мирское не должно мешаться с божественным.
Формально посол исполнял все ритуалы и даже испрашивал традиционного благословения. Кто же виноват, что дом бога его народа нынче так далек от собственного временного дома посла? Никто! Так что пусть божество не взыщет, да и он, Лисардан, будет не в претензии, если ответ светломогучего Сарстисара придет с запозданием. Нирхи прекрасные летуны, но даже им потребуется без малого половина суток, чтобы покрыть расстояние от ближайшего храма до столицы Альрахана.
Посол в последний раз провел по косицам ладонью, позволил внутреннему довольству, смешанному с предвкушением, отразиться на лице и отправился на чердак по скрытой в стене лесенке. Там, под крышей, в просторном и светлом помещении держали птиц-гонцов.
Бойкий летун с умными ярко-желтыми глазками шагнул с насеста на протянутую руку в крепкой кожаной краге. Небольшая пегая птица обладала такими острыми коготками, что распарывала голую кожу, как нож масло, потому защита была нелишней. Нирх пару раз хлопнул крыльями и наклонил голову, позволяя надеть на шею крохотный, теряющийся в пестром оперении промасленный шелковый футляр письма.
Птицу Лисардан донес до неприметного оконца, открывающегося прямо в кроне ветвистого дерева, и пересадил на ветку. Выждав несколько секунд, негромко свистнул. Из сада, окружающего посольство, ввысь взметнулся сразу пяток птиц. У нирхов нет стайного инстинкта. Каждая птица, похожая на своего собрата как две капли воды, устремилась в свою сторону. Среди этой пятерки была и та, что направилась к далекому храму бога.
Посол немного постоял, любуясь стремительным росчерком крыльев в небесах, и прикрыл веки. Вот теперь все, остается только ждать.
Честно сказать, Нике прежде никогда не доводилось танцевать на балах. Дискотеки и вечера в школе и университете не могли претендовать на высокое звание бала. Когда под шумную, бьющую по ушам музыку юноши и девушки массово совершают загадочные телодвижения в произвольном стиле – это ближе к зарядке, чем к танцам в их традиционном понятии, ну разве что к шаманским танцам с бубном.
Так размышляла девушка, одеваясь для бала перед зеркалом в гардеробной. Да какое там одеваясь! Самостоятельно ей дали облачиться только в боди и телесные колготки, привезенные с Террона. А дальше Нику одевали, как младенца-несмышленыша! Ила в категоричной форме потребовала стоять смирно, не мять платье и дать ей сделать свою работу как положено, без помех. Мысленно подсчитав количество пуговичек и крючочков в таких труднодоступных местах, кои не снились и самой продвинутой зубной щетке, Вероника Соколова сдалась на милость подруги. Та действительно умела обращаться с красивой и сложносочиненной одеждой, сотворенной по моде Альрахана.
После платья настал черед прически и макияжа, набор косметики для которого прислала Гилиана вместе с гарнитуром украшений из серебра и сапфиров. А уж когда горничная закончила творение, обалдевшая жертва, потерявшая надежду на завершение процесса где-то на первом получасе украшательств, несколько раз моргнула, крепко зажмурилась, снова моргнула и даже украдкой ущипнула себя за руку.
Как-то в киоске Ника мельком видела фарфоровую куколку в пышном наряде – красивый сувенир, слишком хрупкий для активных детских игр. Сейчас, не считая цвета волос, в зеркалах отражалась увеличенная копия ожившей куклы. На бледной коже, едва тронутой пуховкой, появился нежный румянец, сверкали аккуратно подведенные серые глаза, опушенные неожиданно длиннющими ресницами, поблескивали розовым перламутром губы. Почему-то стал меньше и аккуратнее нос.
Поняв, что проснуться не получается, Вероника осознала: отражение настоящее, а у Илы истинный талант имиджмейкера, стилиста, визажиста и косметолога. О чем горничной и было сообщено с восхищенным придыханием.
С одной стороны, Нике было немного неловко, что ее увидят на балу такой красавицей, когда у нее весьма средняя внешность, но, с другой – она же теперь не просто она, а еще и официальный член семьи Владычицы. И этому статусу хотелось соответствовать, хотелось стать хоть ненадолго столь же красивой, как яркая и эффектная Гилиана. Словом, сомнения отступили перед чисто женским и вечным желанием выглядеть достойно.
– Вы там скоро, девочки? – тактично постучал в прикрытую дверь Дарет, еще до начала всех процедур изгнанный из святая святых по причине несоответствия пола. – А то тут альсоры подарки прислали.
– Какие подарки? – удивилась Ника под аккомпанемент гордого объявления горничной:
– Уже закончили!
Ила донельзя была довольна тем, как удачно удалось подчеркнуть достоинства подруги, и рассматривала ее, как художник свой лучший шедевр.
– Вот. – Наемник поставил на трюмо три шкатулки: резную деревянную, синюю бархатную и костяную, отделанную перламутром и жемчугом. Освободив руки, мужчина широко их раскинул и восхищенно присвистнул, оценивая труды горничной: – Ника, да ты красавицей стала!
– Некрасивых женщин не было, нет и не будет, пока в мире существует косметика, – открестилась девушка от комплимента и, осматривая округлившимися глазами немаленькие шкатулки, почти с испугом, к которому в куда большей степени примешивалось любопытство, выдохнула: – Это что?
– Еще украшения, – безапелляционно, до того как щелкнул замочек на первой шкатулке, оповестила компанию Ила, а Шотар (что бы понимала, а может, и впрямь поняла по запаху, как настоящая, пусть и четырехлапая дама!) согласно тявкнула. – На первый бал, тем паче на представление обществу, именуемое алигири, старшие родственники мужского пола и мать традиционно дарят девушке гарнитуры, – деловито объяснила Ила обычай Альрахана.