Убить эмо
Шрифт:
– Умничка. Что кислая такая? Обопрись на мое крепкое дружественное плечо и поведай старому доброму Танго, кто маленькую расстроил.
Пришлось вкратце рассказать.
– И что ты с ним спуталась? Он же не из наших. Тем более из Содома и Гоморры.
– Да забей ты на него, – поддержал его Сурикат, шустро мухлюя с ферзем.
– Вертай королеву взад!
– У него что, глаза на затылке? – Сурикат переставил фигуру на прежнее место.
Чайные
– Ты случайно в трусах их не носил?
Сурикат заржал как тяжеловозная припадочная кобыла.
– У нас появилась новая тема, – Танго отпил глоток и многозначительно посмотрел на мою реакцию. – Девочка не реагирует. Девочка втрескалась, ей не до тем.
– Рассказывай, – я сообразила, что раньше вечера звонка Кирилла ждать нет смысла.
– Слушай сюда. Девчонки нам соорудят клоунские костюмы, и мы завтра будем работать на детском утреннике.
Танго в клоунском костюме запугает самых отважных детей. Наверное, он не серьезно предполагает «работать».
– Да нет. Все просто. У меня один приятель забился отработать этот гребаный утренник, а ему срочно надо сваливать по делам. Так что надо спасать.
– По-моему, это детей надо спасать, – возразила я.
– У нас и сценарий есть. А Сурикат им немного помузицирует, – невозмутимо продолжал Танго.
– И спою! – вызывающим голосом выпалил предполагаемый музыкант.
– Нет! – заорали мы хором.
– Не больно-то и хотелось. Чтоб вы знали, на мои стихи слагают музыку. Прочесть?
– Валяй.
– Кроткие глаза. Розовая челка. Кто тебе сказал, Что ты не девчонка?
– Отстойное говенное фуфло. Самое фуфлыжное фуфло в мире.
Сурикат оскорбился. Подошел к буфету и вытащил фотографию Танго в младенчестве:
– Импровизация! Слабонервных прошу удалиться. Я не могу творить в обстановке тотального неприятия.
Когда был Танго маленький С кудрявой головой, Он резво срался в памперсы, От счастья сам не свой.
С трудом отобрав половину фотоснимка, Танго скривил рожу, придумывая ответ в свойственной автору манере:
Жил да был Сурикат за углом И пошел один раз за бухлом, Только песня совсем не о том, Как мочили его за углом.
Дальше последовал обмен непечатными любезностями. Потом они вошли в раж, придумывая новые несвежие рифмы. Типа:
Сурикат нас всех достал До самой до печенки, Целый день в помойке рылся: «А вдруг там девчонки?»
Частушечники устроили перекрестную рифмо-плетскую дуэль, забыв про меня напрочь:
Эмо эму повстречал, Долго эму изучал – Бридж бровей как скрепочка: «Мальчик или девочка?»
Тут меня разобрало:
– Вы это дерьмо деткам читать собрались? Дуэль продолжалась.
Девочка в ванне в крови купалась, Задница Эрика рядом валялась.
Сурикат был сражен наповал. И принялся переиначивать давно известные детские маразмы:
Девочка эмо нашла ананас, Им оказался фашистский фугас, Ножик достала, хотела поесть… Спанч Боба нашли километров за шесть.
Танго решил, что, раз Сурикат безбожно тырит из творческого наследия гениального предка, значит, и ему дозволено:
Мимо Спанч Бобы по небу летят – В эмо попал реактивный снаряд.
Сурикат без паузы продолжил:
Эмо в конверт запечатал тротил, Папе на письменный стол положил… Сын на граните просил написать: «Нечего было за челку ругать».
Танго отчаянно мычал, не зная, что придумать в ответ позаковыристее, а Суриката уже было не остановить:
Эмо у эмо мишку украла, Долго потом дочку мама искала. Мишка нашелся с распоротым брюхом, Эмо подвешена рядом за ухо.
Невольно и я рассмеялась. Гадость, а смешно. У меня никогда так не получится выдумать.
Танго узрел, что конкурент произвел фурор у публики, и выдал перл собственного изготовления:
Брижд чего можно я закажу. Мама откинет сквозь сына лапшу.
Слушая эту белиберду, я тоже решила поучаствовать в диспуте:
Готы в подвале играли в гестапо – Зверски замучен эмо Потапов.
– Это были не готы, а сатанисты или скины. Кроме того, я смотрю, некоторым не дают покоя мои лавры. Это ведь моя идея! Вы-то что примазались? – ревниво разорялся Сурикат.
– По-моему, на сегодня хватит, – умиротворенно прошептал Танго, шустро записывая наши сочинения в тетрадку.
– Так что с утренником? – спохватился Сурикат.
– Дети – святое. Ради детей я готов на все. Лишь бы их у меня не было.
– Кастрируем гада? – предложил Сурикат.
– Какой подонок спер мою ферзю?
– Пожалуй, я пойду с вами на утренник, – решила я.
Кирилл позвонил ночью. Когда я уже перестала ждать. Когда я уверилась, что никогда не услышу его голос.
Никогда. Какое гадкое и емкое слово.
– Как ты? Извини, раньше было никак не позвонить. Тут такая история…
– Все живы? – испугалась я.
– Да. Даже не знаю, с чего начать… Мама с отцом разводятся. Вот так вот.
Он надолго замолчал, что доказывало его растерянность и неприятие ситуации.
– Ты не молчи. Я не поняла, ты теперь останешься там, с мамой? – Выдвинутое предположение было просто поводом снова услышать его голос.
– Нет. Она этого категорически не хочет. Говорит, ей надо время. Правда, не понимаю на что.