Убить эмо
Шрифт:
– Ты можешь себе представить маму с лопатой? Я – не могу.
– А если без лопаты? На хрен нам сдались эти корнеплоды. Пускай будет газон и пара яблонь для тени. И маленький домик в одну комнату.
– И кухня. И мангал. И беседка, чтоб там есть шашлыки. И баня, чтоб гости могли расслабиться. Идет. Надо попробовать ее уболтать.
Мы смело отправились на разведку. Я – в первых рядах, папа на шаг отстает, так, на всякий пожарный случай.
Мама уперлась в телик. Злая, несвежая, на голове воронье гнездо. Причем фантазия у вороны явно подкачала.
Митька тряс
– Жена, участок покупать будем?
Нехотя оторвавшись от суда, который, как водится, идет, мама подняла на нас тяжелый взор мрачной недоеной коровы.
– На какие шиши? Или вы думаете, что я с зарплаты заначки делаю?
– А деньги от продажи бабушкиного дома? – напомнила я.
– А какое тебе дело до тех денег? Вот тебе, а не деньги! – Мне показали фигу.
– Ты что, в самом деле? Она дело говорит. Давай купим участок, будешь валяться там на травке, загорать, подруг приглашать на природу. Все лучше, чем сиднем дома сидеть.
Постепенно, словно дирижабль, мама стала надуваться, одновременно поднимаясь со стула. Папа струхнул и подался назад. Поближе к двери.
– Значит, вот вы как? Сговорились. Лишь бы от меня избавиться. А еще отложенное на черный день растранжирить?
– Так и будешь все лето дома киснуть? – почти ретировавшись, поинтересовался папа.
– А что ты можешь предложить? Канары? Лазурный Берег? Или Египет?!
Удирая, я попробовала вообразить маму на этом самом Лазурном Берегу, где б он ни был, и не смогла. Ее на второй день вышлют за нытье во все стороны. Она там спрячется в номере и начнет хныкать, что сначала надо было купальник нормальный купить, фигуру нормальную сделать, мужа богатого завести. И т. д. и т. п., как выражается одна моя знакомая.
Вот сейчас мама насмотрится телевизора, вобьет себе чужие проблемы в голову, особенно из передачи «Пусть говорят». Начнет попрекать меня тем, чего и в помине не было.
Быть может, это все от безделья? Так вроде как она занята Митькой. Меня почти дома не бывает. Папа все время на работе.
Опасаюсь я немного. В последнее время она стала часто рассматривать меня, словно рачительная хозяйка, которая прикидывает, когда скотину забивать пора. И с теткой, с сестрой своей, часто по телефону шепчется.
А потом я забыла про маму. Надела светлые льняные бриджи, купленные по совету Аль, поверх – кожаный черный ремень с ангелочками, один из которых без крылышка, топик цвета хаки. Схватила сумку и побежала на свидание с Кириллом.
По пути сердясь на коварство долгожданного лета. Где солнце? Почему почти каждый день дожди? И куда подевался чистый свежий воздух? Лето, блин, мать его ети!
Мы устроились на верхней палубе речного пароходика. Наслаждались друг другом и медленной сменой городских декораций. Вода пахла как-то неправильно. Но не воняла, и за то ей спасибо. Рука Кирилла не выпускала мои плечи. И хотя кожа от этого казалась влажной, я только шутила по этому поводу:
– Вот приклеишься ко мне намертво, что делать будем?
– Хорошая идея. Давай купим клей и станем сиамскими близнецами.
Потом мы всерьез решали, в какой позе нам надо склеиваться. И веселились от души. Благо рядом никого не было, чтоб краснеть за наши высказывания.
Потом Кирилл внезапно сменил тему разговора:
– Я недавно ночью набросал план нашего дома. С тебя план участка.
– Вот дела? А где мы будем его строить?
– Да папаша скупил земли в разных районах. Что, ему жалко выделить любимому сыну кусочек чернозема?
– А как же институт?
– Да фиг с ним. Дипломы купим. А эти годы потратим на нужные знания.
– А как же армия? Тебя ведь обязательно загребут?
– А вот это вряд ли. У меня какая-то хитрожопая болезнь. Мама подсуетилась.
– Если тебя загребут, я умру.
Кирилл внимательно всматривается в мое лицо:
– Почему ты всего боишься?
Я объяснила, что боюсь не всего. Вот только смерть щенка на меня сильно подействовала. И еще, один раз мы отправились с родителями в поход, и меня из наилучших соображений затолкали в узкий, но теплый спальный мешок. И я сначала там грелась, а потом вдруг поняла, что не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой. Ни на бок перевернуться, ни ноги подогнуть. И мне стало невыносимо жутко. Лежу как мумия и ору. Орала, пока они не поняли, в чем дело, и не помогли мне высвободиться. А теперь я еще боюсь, что нас разлучат.
– Мне тоже этого не хочется. Но я не боюсь. Думаю, мы справимся.
Потом Кирилл всерьез напал на меня с расспросами, каким я представляла своего мужа.
– Чтобы он любил меня. Чтоб я могла ему верить. И чтоб он заботился о нашем ребенке.
– А мне кажется, самое главное, чтоб он не мешал тебе развиваться. У каждого человека есть потенциал. Главное – его раскрыть.
А потом позвонила Аль. Ей срочно надо было, чтоб ее кто-нибудь пофотографировал. Ее бой-френд, который в Англии, соскучился и желает немедленно наслаждаться лицом любимой девушки.
– Я не могу сегодня. Мне сегодня с Митькой придется сидеть. Родичи намылились в гости.
– А Кирилла попросить нельзя?
Что ж, он хоть и не хотел, но уговорился.
После прогулки я понуро потащилась домой, а Кирилл чмокнул меня в щеку и остался дожидаться Аль. Которая должна была вскорости подъехать.
– Мороженое можно дать только одно. Если скормишь ему два, сама потом лечить будешь. Заставь его съесть целую тарелку супа. И картошку с котлетой. Перед сном – стакан молока. И чтоб зубы почистил!
Митька перестал прыгать на диване и заметно скис. Но, заметив, как я ему подмигиваю, приободрился. После чего так активно начал прощаться с наряженными родителями, что они заподозрили что-то неладное. Чуть не передумав идти в гости.
Как только за ними затворилась дверь, я в первую очередь решила выполнить их завещание. Взяла блюдце, расписанное в красные горохи на белом фоне. Вполне сгодится. Сообщила Митьке, что это самая настоящая тарелка и он просто обязан съесть весь суп, который я в нее налью.