Убить нельзя научить. Пять книг
Шрифт:
При этих словах в груди екнуло, я вздрогнула и словно очнулась ото сна.
Алиса…
В голове вихрем закружились воспоминания. Как она собиралась «на прогулку», как торопилась и… угодила в руки медбратьев. И все же картинка решительно не складывалась. Лучшие психиатры, экстрасенсы и прочие шарлатаны только и делали, что разводили руками, уверяя, что Алисе уже ничего не поможет. Не своей же улыбкой собрался лечить ее Езенграс? Клин клином?
Как обычно, в отчаянных обстоятельствах во мне проснулся неудержимый сарказм. Без него я не проработала
– А у вас, что, есть элитная психиатрическая лечебница при Академии? – с ехидцей спросила я.
– Уважаемая Ольга, – покачал головой Езенграс. – Неужели вы могли подумать, что я рискну обнадеживать вас просто так? Ну да, у нас есть новейшие научные методики. И они могут помочь.
Тот факт, что акулья улыбка сошла с его лица, почему-то внушил мне доверие.
– А почему бы тогда мне не приехать в ваше суперучебное заведение вместе с сестрой? – замаскировала я вопрос под сомнение.
– К сожалению, – Езенграс замялся и отвел взгляд. – у нас нет специализированных палат. И негде содержать таких больных в должных условиях. Зато наши медики со дня на день смогут использовать свою методу. И никаких лечебниц вашей сестре уже не понадобится!
Словно в каком-то оцепенении, дурмане выдавила я из себя:
– Если вы даете слово помочь сестре, согласна на все!
И вот «на все» было очень сильно лишним. Но поняла я это, увы, уже намного позже.
Езенграс быстро выпалил:
– Даю вам слово. Не будь я ректором. А теперь маленькая формальность.
Я почти насторожилась. Но сонный рассудок отмел настороженность, как лишнюю трату энергии.
– Просто приложите руку к экрану, – вкрадчиво попросил Езенграс. – Это и будет вашим официальным согласием. Так сказать, подписью индиго.
Да что ж это за Академия такая? Где вместо личной подписи отпечатки пальцев используют? Даже не так. Отпечатки рук!
И снова инстинкты почти проснулись во мне, но сил на осмысление нелепости ситуации уже не оставалось.
Эх! Была не была! В конце концов, куплю себе новый ноут!
И я приложила руку к экрану. Езенграс быстро повторил жест и… произошло такое, что я даже взбодрилась.
Казалось, наши ладони соприкоснулись. Тепло чужой кожи было таким реальным… таким странным… таким непривычным…
Но прежде, чем я проверила свои ощущения, поверила в них, Езенграс кивнул и отключился.
Не помню, как умудрилась собрать вещи к часу дня. О желанном сне, конечно же, речи не шло. Я бродила по квартире, как вампир, злой, неведомой силой выброшенный из гроба задолго до заката. Пороги так и норовили коварно подставить подножки, стены и углы выскакивали отовсюду. Мебель кидалась наперерез.
Ровно в тринадцать ноль-ноль в дверь позвонили. З-з-з…з-з-з…з-з-з. Казалось, гостя парализовало, и он не может оставить бедный звонок в покое. Я, кряхтя, выволокла чемоданы из квартиры. Чувствовала себя как несчастный грибник, что
Только когда все три моих чемодана выстроились у двери, коренастый водитель отпустил несчастную кнопку звонка.
Короткий ершик темных волос, не менее темные глаза, широкое лицо с огромным горбатым носом делали его похожим на кавказца. Полное отсутствие эмоций на неподвижном лице – на робота, собранного по образу и подобию кавказца.
Без единого звука шофер подхватил пузатые чемоданы, с полчеловека размером, и понес так легко, словно это барсетки. Я закрыла дверь на все замки и заперла специальным ключом – он реагировал только на ДНК владелицы. Поставила квартиру на сигнализацию, и мы юркнули в лифт.
У подъезда ждал летучий микроавтобус, на магнитной подушке. Наши власти клятвенно заверяли, что вскоре такие машины заменят весь наземный транспорт.
Водитель все так же молча погрузил мои вещи в багажник и открыл дверь просторного салона.
Поездку скрасил огромный плазменный телевизор – его диагональ навскидку равнялась моему росту.
Под звуки мелодичной песни извивался известный попсовик, а вокруг мельтешила и подвывала стайка полуголых танцовщиц.
Спустя несколько минут я слегка расслабилась, и усталый организм тут же отказался подчиняться голосу разума. А разум твердил, что стоит понаблюдать – куда же меня везут? Может, Езенграс ест индиго на завтрак? Судя по улыбке ректора, такое исключать нельзя.
Может, я окажусь в другом городе и не смогу навещать Алису?
Но организм презрел доводы разума и прикорнул под мерное покачивание автобуса. И в этом была его роковая ошибка!
2
– Да ты рехнулся? Зачем нам тут еще одна баба? Студентки и Гандалия мне уже во где!
От оклика низким бархатистым голосом я вздрогнула, открыла глаза и нервно огляделась вокруг.
Автобус стоял, но как долго, я не имела ни малейшего понятия. Выводить «еще одну бабу» наружу никто не спешил. Паника накрутила пульс до невиданных высот. С трудом переводя дыхание, я прислушалась к голосам снаружи.
– А я сказал, будешь с ней работать! И попробуй возразить! Мигом вылетишь в трубу. Сизым голубем полетишь в свой захудалый мирок, воевать и грабить мирных горожан.
Я узнала голос ректора. Только приторных ноток в нем больше не было. Езенграс командовал как генерал на плацу.
Я опасливо выглянула в окно. Десятки розоватых добротных корпусов Академии походили то ли на рыцарскую крепость, то ли на средневековый музей. Соединяясь невысокими перешейками и мостиками-арками, они сливались в одну, монолитную, спиральную постройку-лабиринт. В таком можно плутать и плутать. Автобус подвез меня ближе к центральному кольцу лабиринта. Между корпусами змеились вымощенные бледно-серыми камнями дорожки. Перед зданиями раскинулись просторные, тоже мощеные площадки.