Убить Скорпиона
Шрифт:
«А если лампа погаснет? — подумал сержант. — Ничего страшного… управлюсь. Два шага в сторону. Фонарь в левой на отлете, подальше от себя…» Еще он подумал, что, может, напрасно не изменил схему охраны, надо бы один — у входа, двое — в штольне. Но такая перестановка была теперь невозможна. Не о том думаешь, сержант! Выступы, ниши, осыпи — возможные укрытия или помехи. Осталось не более часа…
— Готово, начальник! Перекурим теперь?
Он посмотрел на женщину: она ждала.
— Пошли вперед!
— У-у-у! Нехолосый натеяльник! — заключил кто-то. — Омманули дитисэк…
— Кончай! —
Он взял батарею с лампой и двинулся. За ним побрели остальные.
«Патроны в патроннике? Или нет? — задавал себе вопросы Скорпион. Когда он его дослал? Не заметил. Или не досылал? Ладно. Конечно, там, сидит там моя пуля».
Сто шагов. Они очутились в широком и высоком гроте. Штольня закончилась. Скорпион с фонарем обошел площадку.
— Все, дальше хода нет, это — конец. Куда лампу?
— Поставь на середине. Можете курить. Не рассыпайтесь по пещере. Садитесь справа.
— Я быстро, — словно извиняясь, сказала женщина и принялась за работу.
Заключенные сидели в пяти метрах от сержанта, в нише, Скорпион перед ними, спиной к сержанту.
«Если б знать наверняка… — Скорпион нервничал. — Что знать?! Там, там сидит желтенькая такая пулька. Моя? Посмотрим, чья!.. Нейтральная. Следующие за ней — чьи? Твои, сержант, твои… Почему ты не закуриваешь? Неужели не хочется? Зажигалки у тебя нет… Нет зажигалки… Чиркнешь спичкой, по привычке — пусть и одной левой зажжешь! — по привычке сощуришься на огонек… ловя его кончиком сигареты… Ну закури, сержант! Нервничаю. Так нельзя. Но и так нельзя! Времени нет! Время — свобода, а свобода — все!..»
— Сержант, — Скорпион обернулся, — дай сигарету…
«Хорошо сидит, — отметил положение противника. — Автомат на коленях, стволом ко мне, палец на месте… Я бы тоже так сел… сиди… сейчас ты бросишь… сигарету, я не поймаю, как бы точно ты ее не бросил, а я ее не поймаю… она упадет… где она должна упасть?.. вон там она должна… — мысли полетели вихрем: — Пачку бросишь? — Нет — одну — ты осторожен — с одной меньше волокиты — левой рукой — они в левом кармане — я встану — ты встанешь — если успеешь — успеешь — и твой затылок — есть! — красивый выступ — угодит — ты не спешишь — и я — бросай — первый удар по стволу — и пуля мимо — должна мимо — мимо — мимо — мимо…»
Сержант бросил сигарету. Скорпион ее не поймал, он чертыхнулся и потянулся за ней, не достал. Взял у Щуплого спички, приподнялся, зачем-то зажег одну, наклонился, поднял сигарету и, выпрямляясь, прикурил, отворачиваясь, перенес тяжесть тела на одну ногу. Свободной ногой удар по стволу! Бросок! Но бросок, который должен был размозжить затылок сержанта о каменный выступ, не получился: сержант не встал на ноги. На лету Скорпион хотел скорректировать движение, и, возможно, коррекция удалась бы, сделай сержант малейшую попытку подняться. Но тот, сидя, прижался к стене и «помог» Скорпиону пролететь над собой. В следующее мгновение от сгруппированного толчка ногой в пах Скорпион шарахнулся к противоположной стене, потеряв сознание.
Четверо сидели, не шелохнувшись, не понимая, о чем их спрашивает сержант. А когда шок прошел, божились и клялись, что о нападении на конвой им ничего не известно. Но был уговор «прокачать начальника за бабу», разозлить его и тем потешить себя, но психанул сам Скорпион. Они ничего не понимают.
— Ладно. Разберемся, — сержант бросил ремешок, прикрепленный к кольцу электрического фонарика. — Он приходит в себя. Длинный, свяжи Скорпиону руки за спиной. Остальным — сидеть и не шевелиться! Игра закончена. Перестреляю всех, можете не сомневаться, в данном случае у меня выбора нет.
А женщина, вероятно, не поняла, что произошло, но, увидев сидевшего с окровавленным лицом Скорпиона, о чем-то, конечно, догадалась и перепугалась.
— Выходим! — Сержант резко мотнул головой.
Из рассеченной брови по переносице в глаз его затекла кровь.
— Вы ранены…
— Чепуха. Это — царапина. Идите к выходу.
— Да, да! Я сейчас, только прибор возьму…
Она вернулась за оставленным в углу пещеры радиометрическим прибором.
Ему показалось, что он теряет сознание. Увидев серебристое мерцание в глубине под темными сводами грота и ощутив легкий крапивный зуд в теле, он крикнул: «Скорей!», — стараясь удержаться на ногах и направив автомат на заключенных. Он слышал неприятный гул. Землю качнуло раз, другой, со свода упало несколько камней, один, небольшой, звякнул по стволу автомата.
— Скорей! — еще раз крикнул сержант, срывая голос, и с облегчением отметил, что неприятный гул в ушах прекратился и исчезло зыбкое ощущение дрожи и зуда в теле. — Идите вперед! Наверх! Сидеть! — рявкнул он на пошевелившихся заключенных.
— Что это? — женщина стояла перед ним, вызывая досаду промедлением.
— Землетрясение! Или — обвал… Да идите же! Идите вперед!
— Радиация. Слышите? Откуда такой поток?
В ее включенном радиометре что-то шипело и потрескивало, словно в нем жарилась яичница.
— Откуда я знаю, что это?! — он подтолкнул ее к выходу.
Может быть, при землетрясениях всегда так… Радиация! Какое ему дело до радиации? У сержанта сейчас забот и без радиации достаточно. Комментировать сейсмические события будем после, сейчас не время, надо думать, как выйти отсюда… Сержант подождал, пока женщина отошла на достаточное, по его мнению, расстояние, сделал указание заключенным следовать за ним, стал выходить, оставив их далеко позади: никуда не денутся!
Женщина вышла из штольни первой и тут же с криком, коротким и пронзительным, отпрянула назад. Сержант с автоматом на изготовку оттеснил ее к стене.
— Погасите свой фонарь! — шепотом приказал он. — Что там?
— Me… Мертвый там. Солдат ваш!..
— Еще что?
Она трясла головой, ничего не говоря больше.
— Что еще видели? Да говорите же!
— Ничего больше…
— Отойдите подальше.
Сержант приблизился к выходу. Выглянул. В двух шагах грудью на каменной гряде лежал часовой, застывшее искаженное болью лицо с открытыми выпученными глазами, тело было вытянуто, словно он силился ползти, спрятаться в штольне, а смерть настигла его в этой позе. Он был мертв — у живых не бывает таких ужасных, беззвучных и продолжительных гримас. Второй часовой ничком лежал чуть подальше, тоже мертвый.