Убить ту, которую любишь
Шрифт:
– Она что-то натворила ужасного у нас в стране?
– Пока нет, но ее не посылают для прогулок по чужим странам, это одна из самых опытных американских разведчиц, она всегда выполняет только самые опасные задания, если нужно кого-либо выкрасть и вывезти из страны или убить. Это она ликвидировала многих политиков в разных странах мира. Она тоже великолепный снайпер. И заметь, она очень красива, легко может войти в доверие к любому мужчине, какими навыками и средствами она еще располагает, нам пока неизвестно. Да и выяснять это некогда, ее нужно ликвидировать, и поручено это сделать тебе. Ты не местный, и ни одно иностранное посольство тебя не видело и не знает. То, что ты служишь у нас и хороший снайпер, знают только лица, которым это положено знать. Все сошлись на твоей кандидатуре. И сделать это нужно как можно быстрее, пока она в Москве, а то придется за ней потом гоняться по всей России. Есть только одна зацепка: она любит посещать ресторан «Метрополь». Постарайся ее обнаружить, выследить и, не оставив после себя следов, ликвидировать. Тебя она видеть не должна, и обнаружить за собой слежку тоже. Фото
Павел не отрывал глаз от фотографии: «Неужели эта тихая, такая нежная и ласковая женщина, девочка из детского дома, может быть американской шпионкой? Нет, здесь что-то не так».
– Разрешите, генерал, спросить у вас, а где воспитывалась эта американская разведчица и как ее имя?
– Конечно, она воспитывалась в Америке, а имен у нее много, под каким именем она приехала – нам известно, а вот по каким документам будет жить в Москве – не знаем. Да и зачем тебе это знать, твое дело —уничтожить противника. Фото у тебя на руках, надеемся, что данная задача тебе по силам.
– Постараюсь вас не разочаровать, генерал, а если мне не хватит недели, чтобы найти ее, зацепок почти нет, вдруг она не придет в тот ресторан, про который вы говорите, где искать ее?
– Подумай сам, если она американская разведчица, значит, обязательно должна появиться у их посольства или связаться с кем-то из американских дипломатов. Мы будем помогать, тебе одному эта задача не по силам. Выслеживать ее кроме тебя будут еще несколько человек, и когда найдем ее пристанище, тебе обязательно сообщим. Идите, Павел, и выполняйте задание. Мы надеемся на вас. Не подведите.
Павел сунул фотографию Кошки к себе в портфель и вышел из кабинета генерала. Спустился по лестнице вниз, и, не разбирая дороги, пошел наугад. Через полчаса он остановился у сквера, присел на скамейку, достал фото и еще раз внимательно посмотрел на портрет. Сомнений не было. Это была она, его зеленоглазая любовь. Он лихорадочно думал: «Как это может быть? Ведь Зоя родилась в России и росла в детском доме, а эта шпионка – в Америке. Возможно, они просто похожи, бывают же на свете двойники. Возможно, это какая-то ошибка, не может этот ласковый котенок быть шпионкой. Надо будет у нее самой спросить, откуда она, где сейчас работает, что делает в Москве, а потом уже решать, что делать. Только бы пришла в ресторан. И потом генерал сказал, что та разведчица ходит в “Метрополь”, а эта пришла в обычный “Одесса-мама”, нет, не верю, что моя Кошка – и шпионка. Скорее всего, они просто похожи», – успокаивал себя Павел. До назначенного часа свидания оставалось еще семь часов. Он зашел в ближайшее кафе, перекусил и поехал к себе в отель. Не раздеваясь лег на постель и стал придумывать вопросы, которые он станет задавать Зое, чтобы не напугать ее, если она не шпионка, а обычная женщина, а если все же американская разведчица, то чтобы не спугнуть и не дать ни в чем себя заподозрить.
Снайпер.
Павел Леканов родился в небольшом селе неподалеку от Алании в Северной Осетии. Мать – русская, отец – осетин. С детства Павлу и его братьям прививали любовь к Родине, к службе в армии, говорили, что династия должна продолжаться, военным был дед, отец, его старший брат. Да и сам Павел тоже закончил военное училище и стал офицером. Стрелять и охотиться на дичь отец научил своих сыновей с раннего возраста. Уже с семи лет братья Лекановы сопровождали отца на охоте. У Павла был очень меткий глаз, и не дрожала рука при стрельбе. Поэтому в училище и в армии из ста возможных мишеней он поражал все сто. Отец гордился сыновьями, а мать всегда переживала: «Охота все же не детское дело», – часто говорила она мужу, но тот ее не слушал и не слышал. Он знал, что из мальчишек нужно воспитать воинов. Так и воспитывал. Свою первую любовь Павел встретил в училище, когда ему шел девятнадцатый год. Как-то к ним на вечер 23 февраля пригласили из мединститута первокурсниц. Девочки стояли у стены и жались друг к другу – это был их первый выход к курсантам в военное училище. Почти все они приехали в медицинский институт из деревень, особо никуда не ходили, а тут сразу на вечер и в военное училище. Павел заметил ее сразу: кареглазая осетинка с двумя длинными косами, в черной юбке и белой кофточке, стояла в середине группы. Заиграла музыка, он рванул с места первым, боясь, что ее пригласит другой однокурсник, и в две секунды очутился около девушки. Пригласил на танец, она согласилась. Познакомились, ее звали Антонина. Ей тогда было только 17 лет. Год дружили, встречались очень редко, но письма писали друг другу почти каждый день. Он был влюблен по уши. Ему казалось, что Тоня любит его не так сильно, как он ее. Летом девушки разъехались по домам на каникулы, а группу курсантов Павла отправили на полевые работы. Встречаться, даже редко, было невозможно. А осенью, вернувшись в Аланию, он узнал, что его Тоню родители выдали замуж за тракториста из соседнего села. На этом ее учеба закончилась, она стала мамой и домохозяйкой, а Павел поначалу сильно переживал, потом боль утихла, нашлась новая подружка, и так до конца учебы, почти каждый год – новые девочки. Получив назначение в свою часть, Павел, не долго думая, буквально через два месяца, женился на медсестре из своей же части. Она ему родила сына, все вроде бы шло ничего, как у всех в гарнизоне, но через пять лет что-то совсем не заладилось, сначала он начал изменять жене в командировках, потом она связалась с его другом. Однажды, вернувшись из командировки, Павел нашел на столе записку: «Не ищи, я ушла к Славе, сына забрала с собой, не вздумай сейчас нам испортить жизнь». Да он и не думал «портить им жизнь», чувства к жене давно остыли, он даже был рад, что она ушла сама, потому что постоянные скандалы ему надоели, иногда не хотелось идти домой. И он сам часто просился у полковника , ( своего непосредственного начальника). в командировки. Весь гарнизон уже знал, что его жена Лиза изменяет ему с его лучшим другом. И только он делал вид, что ничего не замечает. После развода с Лизой он попросился в другую часть, его перевели. Больше о женитьбе он не думал, женщины у него были, но так, на время. Все чаще брал с собой винтовку или охотничье ружье и уходил в горы или лес. На новом месте службы времени для себя оставалось больше. Его даже повысили в чине, присвоили капитана и сделали офицером по особым поручениям за его меткую стрельбу. Так он стал у себя в части снайпером номер один. Чаще всего он выполнял секретные поручения, связанные с его снайперскими способностями, о которых он никому не мог рассказывать. Так и тянулись годы: поручения, охота, горы, тайга, случайные женщины. И теперь этот вызов в Москву.
Он лежал на кровати и бессмысленно смотрел в потолок. Время почти не двигалось. Он очень хотел пойти в ресторан, встретить ее, Зою, и все выяснить, кто она на самом деле. И он пошел в ресторан «Одесса-мама» на полчаса раньше назначенного времени.
Русская американка
Лена гостила у друзей в Чикаго. До отлета в Москву домой ей оставалось три дня. И тут начались схватки. Ей приспичило рожать раньше срока на целых три недели, так она думала. Борис и Катя отвезли ее в роддом, а в Москву позвонили Егору, мужу Елены, сообщить, что его жена в роддоме, значит, в назначенный срок не прилетит, и билет они поменяют на более позднее число. Егор был огорчен, что не сможет жену со своим первенцем встретить сам из роддома. Сутки Лена мучилась, но родить сама так и не смогла, тогда акушерка предложила ей и врачу сделать Лене кесарево. Лена согласилась, боли становились невыносимыми, а матка не открывалась. Ей ввели наркоз, и она заснула. Врач сделал кесарево, и каково же было его удивление, когда он достал из чрева русской женщины не одну девочку, а сразу двух близняшек с огромными зелеными кошачьими глазами и огненно-рыжими волосиками по всему тельцу и голове. Он тут же позвонил своему другу в секретный отдел: «Алекс, приезжай ко мне в клинику срочно, ты это должен увидеть».
Алекс прибыл к доктору буквально через полчаса. Врач завел его к роженице, которая лежала на столе все еще без сознания, а рядом – две очаровательные маленькие крошки.
– Ты такое видел когда-нибудь? Сами девочки рыжие, и у них зеленые кошачьи глаза. Что скажешь? Вам такая нужна? Одну отдадим матери, а вторую можете забрать в свой детский дом. Эта женщина все равно никогда не узнает, что у нее была двойня. Роженица – москвичка. Выпишем ее через пять дней, улетит к себе в Россию и никогда даже не подумает, что у нее есть еще одна дочь в Америке.
– А как же акушерка? – спросил Алекс врача.
– Акушерка со мной заодно, она давно работает на вашу организацию и давала подписку ни при каких обстоятельствах не выдавать нашей тайны.
– Что же, тогда я звоню Санте, и она приезжает за девочкой. Документы на ребенка оформите как на американку, мать при родах умерла. Отец неизвестен, как обычно. Если эта крошка вырастет, будет красавицей, а с нашей подготовкой – то, что нам нужно. Спасибо, друг, мы щедро тебя отблагодарим за такой подарок.
Алекс уехал, пришла Санта, детский врач специального детского дома для сирот, где воспитывали с пеленок патриотов Америки, в основном шпионов для внешней разведки. Так русская малышка (теперь по имени Зоя) попала в особый детский дом в Чикаго.
Когда Елену разбудили от наркоза, ей показали малышку, она воскликнула: «Ну надо же, вылитая баба Нина. Так и назову ее – Нина».
Через неделю Лена со своей дочерью Ниной улетала в Москву. А вторая ее дочь Зоя осталась в Америке в особом детском доме.
****************************************
Детский дом в Чикаго был под специальным надзором ЦРУ, здесь готовили девочек к разведывательной работе по всему миру. С двух лет их начинали обучать языкам, каждая из них должна была знать минимум пять языков – это было законом. Когда девочки подрастали, их учили стрелять, плавать на длинные расстояния, быстро бегать, обязательно заниматься борьбой – на выбор – Зоя выбрала бокс, и каждый день зарядка и спорт. Им внушали, что они американки, что лучше земли и страны, чем Америка – нет, они обязаны ей служить до последней капли крови, потому что именно эта страна их Родина и дала им все: вырастила их, выучила и устроила им небедную жизнь. В 15 лет Зою отправили в пансион для особо одаренных девушек. Ей легко давались языки, и она поступила в учебную часть на факультет иностранных языков. Сдав на отлично экзамены в школе при пансионе, она получила аттестат о полном среднем образовании, и ее отправили в университет на факультет филологии. Зоя – в обязательном порядке – изучала русский, немецкий, украинский, болгарский, арабский. Английскому ее учили с детства, его она считала своим родным языком, но еще для себя она учила испанский. Девушкам из пансиона было запрещено встречаться с молодыми людьми, и ни в коем случае они не должны были рассказывать, где они живут и чем занимаются после университета у себя в пансионе. Вместе с Зоей на этом же факультете учились еще три девушки: Бетти, Глория, Шерри. Их всегда привозила в школу воспитательница, больше похожая на полицейского, чем на женщину-мать, и забирала со школы всех их тоже она. Однажды на перемене к Зое подошел очень симпатичный молодой человек и заговорил с ней, она хотела ему что-то ответить, но тут увидела свою охрану (девочки прозвали Марту – свою воспитательницу – ведьмой), – и тут же пошла навстречу Марте, так ничего парню и не сказав. На другой день парень сел на лекции рядом с Зоей: