Убить зло (Подобный Богу)
Шрифт:
— Возвращайся завтра вечером.
B
Не достигнув и середины первого пролета лестницы, он остановился и прислушался. Внизу с шумом захлопнулась входная дверь. Это миссис Джордан выставила наружу бутылки для молока. Он едва не окликнул ее. В ответ она спросила бы, что ему нужно, таким тоном, что расхотелось о чем-либо ее просить.
Он вытянул правую руку из кармана пальто и схватился за перила; когда он выпустил из нее пистолет, его рукоятка была теплой от его пальцев. В мозгу у него непрерывно раздавался назойливый гул.
2
А собственно,
Вся бесполезность советов Джейн, например, происходила не из твоего сопротивления или демонстрации независимости. Бесполезность была в самом материале, с которым ей приходилось иметь дело. Вопрос о мотивах здесь и не заходил. Какие бы соображения ею ни двигали, они были совершенно бесполезными в том, что касалось тебя.
Дело в том, что для тебя она была женщиной. Да, женщиной, несмотря на традиционное отношение к этому вопросу общества, впервые открывшееся тебе в тот день, когда какой-то рыжий мальчишка (чье имя ты давно забыл) дразнил тебя за то, что ты прячешься за юбку сестры. И потом постоянно орал через улицу, пока не возмутились соседи: «Он сосет молоко у своей сестры!
Он сосет молоко у своей сестры!»
Ну и пусть ты действительно прятался за ее юбкой.
Разве это хуже, чем быть привязанным к роскошной ночной рубашке Эрмы, приобретенной на рю де ля Пэ, или быть прикованным сталью к черной непроницаемой броне женщины, живущей здесь, наверху? Ба! Конечно, каждый хоть раз в жизни думает об инцесте, только не смеет в этом признаться. Отвращение к проявлениям инцеста заложено в людях физиологически, но кто говорит о физиологии? Только не ты. Ты не виноват в том, что тебе снилось, когда ты был ребенком или мальчиком, но ты знаешь, о чем ты думаешь, став мужчиной, когда говоришь, что Джейн была для тебя женщиной. Ты имеешь в виду то ощущение надежности и покоя, которое испытывал в те редкие блаженные часы довольства жизнью, ту замечательную уверенность, которая приходила от прикосновения ее руки и от звука ее голоса. Эти чувства ничего не стоит истолковать таким образом, чтобы намарать о них дешевый роман того сорта, что продаются в любой подворотне.
Но ты никогда не был благодарен ей за это, и вся исходящая от нее благость не принесла тебе пользы. В тот раз, когда, приняв предложение Дика, ты приехал в Кливленд забирать свои вещи, Джейн вместе с остальными членами семьи молча выслушивала грандиозные планы, о которых ты разглагольствовал с преувеличенным энтузиазмом. В тот вечер она усадила тебя за стол на место, раньше принадлежавшее отцу, и ты обратил внимание, что мать восприняла это спокойно, даже с удовольствием, только потому, что так решила Джейн.
На следующее утро Джейн застала тебя за укладкой чемодана.
— Билл, боюсь, ты решился на это, потому что должен помогать семье. Но ты не должен, правда не должен. Торговля идет гораздо лучше, и мне действительно нравится это дело. Тебе нужно сходить в аптеку и посмотреть на все мои новшества. Увидишь, фонтан просто прелесть. Мне всего лишь двадцать пять лет, и, пожалуйста, не думай, что я собираюсь здесь состариться.
Если дела пойдут так и дальше, через несколько лет мы сможем продать магазин
Ты бы ни за что не признался в настоящих причинах своего решения и сделал вид, что оскорблен:
— Господи, может, ты думаешь, что я нанялся чистить улицы! Это настоящее дело, Джейн. Пять тысяч в год для такого юнца, как я, — это тебе не кот начихал!
— Дело в том, что это не для тебя. Я очень рада и горжусь, что тебе сделали такое предложение; представляю, как эта новость поразит всех ребят в городе. Но я так же горжусь тем твоим вторым рассказом. Он кажется мне очень удачным.
Ты зарделся от похвалы, но возразил:
— Я написал уже около двадцати рассказов, и большинство их ужасно.
— Я имею в виду тот второй опубликованный рассказ. Билл, не давай им проглотить себя! Может, ты думаешь, что я уговариваю тебя, потому что сама хочу заниматься магазином. Но это не так. Если бы ты был старше меня, может, все пошло бы по-другому. Магазин может вполне прилично содержать всех нас. Что, если ты не добьешься успеха за два-три года или даже за пять?
Все было бесполезно! У тебя в кармане лежали пятьсот долларов, которые Дик выдал в качестве аванса, таких денег ты еще не видел. Большая часть этой суммы ушла на уплату старых долгов, о которых не знала даже Джейн.
Она сделала еще одну попытку отговорить тебя от деловой карьеры через четыре года, когда магазин был продан и ты приехал помочь «снять с крючка простака», как сама выразилась в письме. На самом деле тебе пришлось только подписать несколько документов; Джейн блестяще провернула эту сделку. Она была в полном расцвете сил, сияющая и уверенная, и, хотя ее собственное будущее рисовалось совершенно неопределенно, она не испытывала ни малейших сомнений.
— Я еду в Нью-Йорк и забираю с собой Розу и Маргарет. Мама хочет остаться здесь с тетей Корой. Благодаря твоей щедрой помощи Ларри сможет со следующего месяца ходить в колледж и ни о чем не беспокоиться.
Вот так, ясно и четко. В ту ночь у вас с Джейн состоялся очень долгий и самый откровенный разговор за всю вашу жизнь. Ты признался ей в своих сожалениях, и она взывала к тебе со слезами на своих прекрасных глазах. Тебе невероятно хотелось сказать: «Возьми меня с собой в Нью-Йорк. Давай будем жить вместе. Во всем мире только ты одна что-то значишь для меня. Я буду писать или найду еще какую-нибудь работу. Может, когда-нибудь ты сможешь мной гордиться».
А почему бы нет? «Привязанный к переднику своей сестры». Нет, не совсем так. Тебя одновременно и тянуло к ней, и что-то отталкивало. Дно этой соблазнительной уютной гавани было усеяно опасными подводными камнями. Может, за всем ее тактом, компетентностью и замечательной силой тебе виделось властолюбие, которое со временем сделает тебя жалким и нерешительным рабом ее воли и сострадания. Или это было какое-то простое чувство, из тех, которые так трудно облечь в слова.
Ее попытка оказалась бесполезной. Когда на следующий день ты уезжал в Кливленд, все, кроме Ларри, плакали; этот отъезд не был похож на предыдущие; он означал начало конца вашего дома и семьи.
В этом смысле еще более бесполезными оказались твои собственные попытки помочь Ларри. Конечно, в таких внешних моментах, как место в жизни, его кратковременные приятели и интеллектуальные интересы, эти попытки оказывали на него некоторое воздействие.
Однажды Ларри даже охотно последовал твоему совету в выборе костюма, а быть ближе к человеку, чем его одежда, невозможно. Но в менее существенных вопросах твоя личность не оставила в нем ни следа.