Убитая пирамида
Шрифт:
– Вы не хотите считаться с иерархией?
– А что, Кадаш превыше закона?
Ярти вздохнул.
– Вы производите впечатление человека умного и смелого, судья Пазаир; не делайте вид, что вы не понимаете.
– Если иерархия несправедлива, страна идет к своей погибели.
– Она раздавит вас, как и всех остальных; довольствуйтесь решением тех проблем, что вам поручены, и предоставьте щекотливые дела вышестоящим. Ваш предшественник был благоразумным человеком и умел избегать ловушек. Вас повысили, так не портите себе карьеру.
– Я получил это назначение благодаря своим методам; с чего
– Используйте свой шанс, не нарушая установленного порядка.
– Я не знаю другого порядка, кроме Закона.
Отчаявшись, секретарь ударил себя в грудь.
– Вы на пути к пропасти! Учтите, я вас предупреждал.
– Завтра вы отнесете мой отчет в администрацию провинции.
– Как вам будет угодно.
– Меня вот что интересует: я нисколько не сомневаюсь в вашем усердии, но неужели вы один – это весь мой персонал?
Ярти как будто засмущался.
– В некотором роде да.
– Что значат эти недомолвки?
– Есть еще некто по имени Кем…
– Его должность?
– Пристав. Его дело – производить аресты, о которых вы распорядитесь.
– Должность, на мой взгляд, немаловажная!
– Ваш предшественник никого не арестовывал; если он подозревал преступника, дело передавалось в инстанции, вооруженные получше. А поскольку в конторе Кему скучно, он патрулирует.
– А буду ли я иметь честь познакомиться с ним?
– Он заходит иногда. Не надо с ним свысока: у него отвратительный характер. Я его боюсь. Если захотите сделать ему замечание, на меня не рассчитывайте.
«Навести порядок в собственной конторе и то будет нелегко», – подумал Пазаир, заметив тем временем, что папирус кончается.
– Где вы его покупаете?
– У Бел-Трана, лучшего изготовителя папирусов в Мемфисе. У него высокие цены, но материал отменного качества и прочности. Я вам его рекомендую.
– Разрешите одно сомнение, Ярти: эта рекомендация бескорыстна?
– Да как вы могли такое подумать?
– Ладно, я ошибся.
Пазаир просмотрел последние жалобы – ничего особенно важного или срочного. Он перешел к спискам чиновников, которых должен был контролировать, и к назначениям, поданным ему на утверждение, – обычная административная работа, требующая только его печати.
Ярти сел, положив под себя согнутую левую ногу и выставив вперед правую; держа наготове палетку и засунув калам [16] за левое ухо, он чистил кисточки и наблюдал за Пазаиром.
16
Калам – тростник с заостренным концом, использовавшийся для письма.
– Вы давно работаете?
– С рассвета.
– Рановато.
– Сельская привычка.
– Привычка… ежедневная?
– Учитель говорил мне, что один день небрежения – катастрофа. Познавать можно только сердцем, при условии, что уши открыты, а разум покорен. Чтобы этого достичь, нет ничего лучше добрых привычек. В противном случае дремлющая в нас обезьяна пускается в пляс и бог покидает свое святилище.
Секретарь явно помрачнел:
– Не слишком приятное существование.
– Мы – служители правосудия.
– Кстати, мой рабочий день…
– Восемь часов, два выходных на шесть рабочих дней и два-три месяца отпуска во время различных праздников… [17] Договорились?
Секретарь кивнул. И без напоминаний судьи ему стало ясно, что над пунктуальностью придется немного поработать.
Одно короткое дело заинтересовало Пазаира. Начальник стражи, охранявшей сфинкса в Гизе, был переведен в док. Резкий поворот в карьере: очевидно, этот человек совершил серьезный проступок. Однако вопреки обыкновению вина указана не была. И при этом старший судья провинции наложил свою печать; дело было только за печатью Пазаира, поскольку солдат жил в его округе. Простая формальность, которую следовало выполнить, не раздумывая.
17
Обычный режим работы египтян.
– Наверное, многие жаждут получить пост начальника стражи сфинкса?
– В претендентах нет недостатка, – согласился секретарь, – однако на сегодняшний день у них шансов немного.
– Почему?
– На этом посту бывалый солдат с замечательным послужным списком и к тому же человек смелый. Он ревностно охраняет сфинкса, при том что старый каменный лев выглядит достаточно впечатляюще, чтобы самому себя защитить. Кому придет в голову причинить ему вред?
– То есть почетный пост?
– Совершенно верно. Начальник стражи набрал других ветеранов, чтобы обеспечить им небольшое содержание; впятером они ведут наблюдение по ночам.
– А вам известно о его переводе?
– Переводе… Вы шутите?
– Вот официальный документ.
– Поразительно. Что он натворил?
– Вы рассуждаете так же, как я. Об этом ничего не сказано.
– Не берите в голову; это, наверное, решение военного командования, логику которого нам не постичь.
Северный Ветер издал характерный крик: осел предупреждал об опасности. Пазаир вышел и оказался перед огромным павианом, которого хозяин держал на поводке. Эта обезьяна со свирепым взглядом, большой головой и лохматым туловищем недаром слыла кровожадным зверем. От ее ударов и зубов нередко гибли крупные хищники, и даже львам случалось обращаться в бегство при виде стаи разъяренных павианов.
Хозяин, играющий бицепсами нубиец, производил не менее сильное впечатление.
– Надеюсь, вы крепко его держите.
– Дозорный павиан [18] к вашим услугам, судья Пазаир, равно как и я сам.
– Вы – Кем.
Нубиец кивнул.
– О вас поговаривают в округе; похоже, для судьи вы слишком много суетитесь.
– Мне не нравится ваш тон.
– Придется привыкать.
– Ни в коей мере. Либо вы будете вести себя почтительно, как подобает подчиненному, либо подадите в отставку.
18
Весьма впечатляющий дозорный павиан, хватающий вора, изображен на одном из рельефов гробницы Тепеманха, хранящемся в Каирском музее.