Убитое счастье
Шрифт:
Поняв, что уснуть не удастся, поставил на плиту чайник (газовая плита с баллоном стояла на веранде), уселся в плетеное кресло, закурил.
Орех нужно спилить, это — однозначно. Жалко, конечно, роскошное дерево: и благодатная тень в летнюю жару, да и плоды вкусные. Вот только — жизнь дороже.
Что еще?
Ах да, крышу подлатать. Пока держится, но надолго ли?
Это из первоочередного. Дальше нужно что-то с удобствами решать. Сделать пристройку, ванную, туалет, автономку электрическую…
Игорь сознавал, что последнее из области фантастики. Денег не хватит, все ушло на покупку дома.
Да
Стены — глиняные, лет сто, наверное, простояли. Штукатурка местами посыпалась, на одной стене трещина, пока еще узкая, но если вовремя не заняться, недолог час, когда руку просунуть можно будет.
Когда покупал, все видел, риелтор глаза не замыливал, изъяны показал честно, мол, смотрите сами, потому и цена низкая.
Цена решила все. Иного варианта не было и в ближайшем будущем не предвиделось. А именно от жилья зависело, сохранится семья или нет. Игорь видел, как мучается жена и понимал, что вечно так продолжаться не может.
С его матерью не просто ужиться, а Юлю она возненавидела, что называется, с первого взгляда. Считала, что она украла у нее сына. Игорь, как мог, пытался гасить конфликты, но с каждым днем становилось труднее. Видел заплаканные глаза жены, ловил неприязненные взгляды матери, и сам сникал, ощущая чудовищный дискомфорт в доме, где родился, вырос и который был для него всю жизнь единственным надежным убежищем.
Мать понять можно. Она растила Игоря одна без отца, вложила в него все силы и душу, а тут пришла какая-то на все готовое и считает, что имеет на его сына какие-то права. И чувствовала, что проигрывает. Почтение почтением, а сердце сына ей больше не принадлежало. Оттого и бесилась. Срывала злобу на невестке, да и Игорю доставалось. А он разрывался меж двух огней и готов был взвыть от безысходности.
Вовсе не такой представлял он себе супружескую жизнь с любимой женщиной. Вместо сладострастного рая, бытье обернулась адом, выхода из которого, казалось, отыскать невозможно.
До тех пор, пока Юля не поставила перед выбором: или она, или мама.
Не категорически, без истерик. Просто выложила наболевшее и сказала, что больше так жить не может.
Игорь сам не мог.
Всю ночь они шептались в своей комнатушке, чтобы чуткая на ухо мать ничего не услышала, обсуждали возможные варианты.
Вариантов было немного: или снимать комнату или подыскать недорогое жилье за городом. Второе — предпочтительней.
Только хватит ли сбережений?
Хватило.
Деревушка в двадцати километрах от города. Сорок минут на маршрутке, а если есть машина и того меньше.
Машина была. Тесть, когда здоровье стало не очень, выписал зятю доверенность, вручил ключи от приличной еще «восьмерки», мол, пользуйся, а меня когда-нибудь на рыбалку свозишь и то ладно…
Подарок тестя стал еще одним ударом для матери. Увидев Игоря за рулем, она закатила истерику, и ее пришлось отпаивать валерьянкой. Аргумент один, но убийственный: ты на ней разобьешься. Причина — ревность. Сама она не могла подарить сыну машину, зарплаты экономиста в частной фирме только и хватало, чтобы заплатить за коммунальные услуги.
Потом, конечно, утряслось. Пришлось матери смириться, да и не так плохо, оказывается, вместо того, чтобы толкаться в общественном транспорте, подъезжать на работу на личном транспорте, а вечером с шиком отправляться домой. Игорю пришлось пойти на такую жертву, и шоферскую повинность он отбывал безропотно и смиренно.
Теперь, лишившись новой и, как оказалось, очень приятной привилегии, мать, конечно, обозлилась еще больше. Но Игорю надоело быть пай-мальчиком. Всю жизнь под маминой юбкой он сидеть не собирался. Просто не было раньше возможности вырваться из-под чрезмерной опеки.
Дело даже не в сыновней непочтительности, как это пыталась представить мама, во время непрекращающихся упреков. До тошноты надоела домашняя тюрьма, хотелось солнышка, свободы. В тридцать лет давно пора уже своих детей воспитывать, а не выслушивать надоедливые нотации не желающей видеть в сыне взрослого мужчину матери.
Да и Юля, чем она заслужила такое к себе отношение? Ведь угождала матери, как могла, слова поперек никогда не сказала. Но, чем больше унижалась, тем более ненавистной становилась.
Вечно так продолжаться не могло. Взрыв назревал, и уйти из родительского дома стало единственной возможностью спасти свою собственную семью.
Истлевший до фильтра окурок обжег палец. Игорь дернулся и поспешил затушить его в пепельнице.
Ветер, кажется, приутих или взял паузу. Он уже не швырялся водой, теперь капли монотонно выбивали на подоконнике тоскливую дробь. Стекла расплывалось в мутных потоках стекающей влаги, отражали синий огонек горящего газа и надежно укрывали притаившуюся за окном ночь.
Игорь отворил дверь. Неуютная сырость спеленала тело, вынудила содрогнуться. Брызги дождя отскакивали от бетонного порога и неприятно холодили голые ноги.
На мгновенье включил фонарик и сразу же выключил. Слабенький лучик не смог отодвинуть окружающую темноту, лишь уткнулся в дождевую завесу и бессильно расплылся по ней бледным пятном.
Вскоре в глазах как бы прояснилось. Сгустившаяся от робкой попытки фонарика вспугнуть ее, ночь постепенно оттаивала, разбавив непроглядную черноту сероватыми оттенками. Скорей всего, лишь обман зрения, но Игорь уже отчетливо различал более темный контур громадного ореха, ветки которого хоть и поубавили свою недавнюю прыть, полностью не успокоились и продолжали ворчать сердито и угрожающе. Громадной тенью они нависали над крышей. И хотя без помощи ветра уже не могли дотянуться до шиферной кровли все же продолжали внушать тревогу и беспокойство.
Жаль, конечно, но с этим монстром придется распрощаться, не без сожаления вынес окончательный приговор Игорь. И откладывать на будущее нельзя ни в коем случае.
Он пообещал себе, что завтра же свяжется с МЧС, коммунальщиками или, кто там еще занимается подобными делами? Хотя, тут же вспомнил, что находится не в городе и, соответственно, решить проблему будет не так просто. Придется в газетах объявления просмотреть. Нанимать бригаду.
Сколько это будет стоить?
Да какая разница. Все равно ведь от проблемы никуда не деться. Ее надо решать, пока не случилось непоправимое. На мгновенье представил, что будет, если орех свалиться на дом и тут же мысленно перекрестился. На счастливый исход при таком варианте рассчитывать не приходилось.