Убивая Еву: это случится не завтра
Шрифт:
– А если конкретнее, что это за ценности?
Он подается вперед. Твердо глядит ей в глаза.
– Ева, послушайте. Мы здесь одни. Никто за нами не следит, никто не подслушивает, всем по фиг, о чем мы тут беседуем. Поэтому я прошу: одумайтесь. Вы можете встать на сторону будущего, а можете зациклиться на сгоревших обломках прошлого.
– Вы хотели рассказать о ценностях.
– Я расскажу о том, что перестало работать. Это мультикультурализм и демократия, построенная на правиле наименьшего общего знаменателя. Их дни сочтены.
– И
– Новый мировой порядок.
– Созданный предателями и наемными убийцами?
– Я не считаю себя предателем. А что касается убийц – чем, по вашему, занимается Отряд Е? Вооруженное крыло необходимо любой системе, и да, у нас есть свое.
– А зачем вы убили Виктора Кедрина? Его политическая философия, кажется, вполне в вашем духе.
– Так и есть. Но Виктор был еще и пьяница со слабостью к малолеткам. Рано или поздно это вылезло бы наружу и запятнало бы идею. А так он мученик, трагически погибший за убеждения. Не знаю, приходилось ли вам бывать в последнее время в России, но Виктор Кедрин там повсюду. Плакаты, газеты, блоги… Такая популярность ему при жизни и не снилась.
– Назовите мне имя этой женщины.
– Какой?
– Той, что у меня под носом убила Кедрина, а также Саймона Мортимера и бог знает скольких еще.
– Понятия не имею. Вам лучше поговорить с кем-то из отдела по клинингу.
В ту же секунду, не сознавая, что делает, Ева выхватывает из кобуры пистолет и направляет его Крэйдлу в лицо.
– Я же, блин, сказала со мной не играть. Как? Ее? Зовут?
– Говорю же, не знаю. – Он пристально смотрит на нее. – Еще, полагаю, вам лучше убрать эту штуку, пока она не натворила бед. Живой я для вас гораздо ценнее, чем мертвый. Только вообразите, как вам придется все это объяснять.
Злясь на себя, Ева опускает пистолет.
– А вам не мешало бы помнить, на каких условиях вы сидите здесь, беседуя со мной, а не под арестом за измену. Вы сейчас назовете мне все свои контакты и расскажете, как выходите с ними на связь. Какие услуги оказали и какую информацию успели передать. Кто и как вам платит. И сообщите мне имена всех до единого офицеров секретных служб, да и любых других людей, которые продали свою страну этой организации.
– «Двенадцать».
– Что?
– Это ее название. «Двенадцать». Le Douze. Dvenadsat.
Раздается решительный стук в дверь, и в комнату заглядывает солдат, который их сюда провожал.
– У шефа для вас сообщение, мадам. Вы можете выйти наверх?
– Ждите здесь, – приказывает она Крэйдлу и вслед за солдатом поднимается на первый этаж, где ее ожидает плотно сбитый усатый офицер.
– Звонил ваш муж, – сообщает он. – Говорит, вам нужно срочно ехать домой. К вам кто-то проник.
Ева изумленно глядит на него.
– Он больше ничего не сказал? С ним все в порядке?
– Боюсь, у меня нет такой информации. Извините.
Она кивает и ощупывает карманы в поисках телефона. Сначала – автоответчик, но через пару секунд Нико перезванивает сам.
– Я дома. Здесь полиция.
– Так что случилось?
– Все довольно странно. Миссис Хан через дорогу увидела, как из окна нашей гостиной вылезает какая-то женщина, по всей видимости, совсем обнаглевшая – она даже не пыталась прятаться, и миссис Хан набрала 999. Я узнал об этом от копов, они приехали за мной в школу и повезли домой. Насколько я могу судить, ничего не пропало, но…
– Но что?
– Просто приезжай, ладно?
– Как я полагаю, женщины и след простыл?
– Да.
– Есть описание?
– Молодая, стройная…
Ева уже и так знает. Знает наверняка. Как знает и то, что Нико, судя по его голосу, что-то недоговаривает. Через несколько минут она мчится на юг по трассе А303, Крэйдл – на пассажирском сиденье. Ей физически отвратительно подобное соседство, отвратителен легкий, но уже приевшийся запах его туалетной воды. Однако чувствовать его за спиной было бы еще хуже.
– Я уполномочен сделать вам предложение, – обращается он к ней, когда они проезжают мичелдеверский автосервис.
– Предложение? Вы, блин, издеваетесь?
– Слушайте, Ева, я не знаю точно, каков ваш теперешний статус и в каком именно отделе вы сейчас работаете, но мне известно, что еще недавно вы занимали один из младших постов в Темз-хаусе, занимались вопросами взаимодействия и получали мизерное жалование. «Государственная служба – награда сама по себе», бла-бла-бла, прочая подобная фигня. И готов спорить, все примерно так и осталось. По крайней мере, в финансовом плане.
– Черт! – Ева резко жмет на тормоз, чтобы не врезаться в «Порш», который решил обогнать ее по левой, медленной, полосе. – Куда прешь, козел!
– Однако представьте: у вас в банке лежат несколько миллионов, и, когда настанет подходящий момент, вы с мужем сможете бросить работу и свалить куда-нибудь на солнышко. Провести остаток жизни, путешествуя первым классом. Больше никаких тесных квартирок и давок в метро. Никаких бесконечных зим.
– И у вас уже все это блестяще вышло.
– В итоге выйдет. Поскольку я знаю, что вы достаточно умны и понимаете, что я вам нужен. Что корабль государства даже не тонет, а уже пошел ко дну.
– Вы правда в это верите?
– Ева, то, что я предлагаю, – не измена, а здравый смысл. Если действительно хотите служить своей стране, вступайте в наши ряды и помогите построить новый мир. Мы везде. Имя нам легион. И мы вознаградим вас…
– О боже, только этого не хватало.
В зеркале заднего вида приближается, неуклонно увеличиваясь, полицейский мотоцикл с мигающими синими маячками. В надежде, что он промчится мимо, Ева сбавляет скорость, но тот, обогнав, едет прямо перед ней, а патрульный машет рукой, указывая на обочину.