Убийца шаманов

Теоли Валерий

– Эй, Бал-Ар, Алисия, Лаклак, с вами все в порядке? – окликнул я костяк нашей колдунской группы.

– Эта сволочь погубила треть сильфов, – выругалась девушка.

– И убила тролля, – замогильным голосом произнес ученик Трон-Ка.

Сказывается перенапряжение от контроля над теневой системой слежения. Парень часов шесть в состоянии поверхностного транса, необходимого для управления тенями-духами. Откат предстоит колоссальный, завтра весь день проваляется в бреду. А то и два.

– Мунк, ты перебросишь на меня восприятие Бал-Ара? Не полностью, мне лишь бы знать, где сэкка

и как он выглядит.

«Сложно, Кан-Джай, – посетовал морлок. – К тебе трудно войти в разум. Будто протискиваешься в узкий лаз пещеры».

«Кстати, Лаклак, твоя ментальная защита плоховата. – Мысленно я обратился к нашему спецу по псионической безопасности. – Та тварь мне мозги чуть не зажарила».

«Прости, не повторится. Очень сильна попалась, рыбешка тухлая. Блик теперь помогает мне удерживать Скорлупу Разума, поэтому не беспокойся по поводу мороков и тому подобного. Нашего Дара сэкке не перебить».

Фух, от сердца отлегло. «Полагаюсь на вас, ребята».

«Приготовься, Кан-Джай, передаю восприятие Бал-Ара», – предупредил ихтиан.

«Всегда готов. Давай».

Сначала я подумал, мой разум помутился из-за очередной психической атаки невидимки. Зрение начало сбоить, картинка поплыла и сменила цветность. Мир предстал в серых тонах. Сплошная горизонтальная плоскость, двухмерное изображение. Светлое пространство там, где лунный свет заливал площадку у тотемного столба и дорожки между хижинами, шевелилось и, точно водоворот, закручивалось. Потом я осознал – шевелится не земля, а тени на ней, отбрасываемые кружащимися над деревней сущностями. Сильфами, надо полагать.

Участки потемнее, вплоть до абсолютной черноты, тоже двигались. Некоторые активно, другие еле подрагивали. Наиболее подвижные метались у светло-серой, словно проведенной пеплом, линии, обозначающей нарушенный контур барьера вдоль частокола. Четыре тени сшибались и разлетались в стороны. Три бесформенных осьминога и чернильная клякса, поглощающая свет, в середине. От нее тянулись тоненькие нити, теряющиеся в иных тенях. Отростки потолще походили на острые рога и щупальца. Она ощетинилась ими, периодически резко удлиняя к набегающим на нее «осьминогам», и те отскакивали назад, будто боялись к ним прикоснуться.

От нападающих на кляксу головоногих в густую, неспешно приближающуюся к месту схватки тень шли толстые канаты соединительных каналов. О, получается, трио охранников имеет туз в рукаве? Ну, Анг-Джин, старый шулер, порадовал.

Почуяв нового противника, клякса медленно двинулась к серой линии. Не уйдешь, тварь. Моя очередь тебя неприятно удивлять.

«Мунк, снимай восприятие».

В ту же секунду серый мир уступил реальности.

Из-за хижин выступало диковинное существо, светящееся бледной зеленью. Дикая помесь паука и улитки степенно перебирала восемью мохнатыми лапами, заканчивающимися острыми, вспарывающими почву когтями. На усеянной черными глазами башке щелкали челюсти, с которых стекала вязкая мутная жидкость, под ними скрещивались не менее внушительные клешни. Паукокраб тащил на спине громоздкую раковину улитки. Размерами вылезшее нечто – с пещерного медведя.

Сэкка переместилась вплотную к частоколу и прыгнула. Ничем иным не могу объяснить ударивших по воздуху в трех метрах над частоколом охранных духов, раньше бивших в точку примерно в метре от земли.

Не пущу! Вынув из-за пояса футляр со свитком, вскрыл его и развернул пожелтевший лист, исписанный магической формулой. Айгаты потрачу две трети запаса. Ну, поехали.

Складываю пальцами «козу», концентрирую в ней магическую энергию, произношу на элохианском название заклятия, не забывая послать в голос порядочную долю энергетического запаса, и впечатываю в свиток указательный палец с мизинцем, отдавая положенное для активации количество айгаты. Сделано.

Из листа выстрелило двенадцать белых лучей, по одному на вырезанный знак за пределами селения. Свет пронзил частокол, впился в стволы ближайших деревьев. Между ними вспыхнуло сияние, окружившее деревню бледным кольцом, поднимающимся к небесам.

В свиток от белой луны ударил столб призрачного света, становящийся плотнее и видимее с каждым мгновением. Лунный свет питал заклятие. Мать в зените, и ее магия наиболее сильна.

Тварь отпрянула от образовавшейся преграды, на мгновение обретя расплывчатый, лишенный определенной формы абрис. Астральный Барьер Белого Лунного Света нынче особенно крепок, его и старейшему лоа запросто не проломить.

Охранный дух, управляющий тремя «осьминогами», раздвинул спинной раковиной створки приоткрытых ворот и неторопливо, с важностью хозяина, коему некуда спешить, зажатая его миньонами добыча ведь никуда не денется, пошел к сэкке.

Невидимка ринулась прочь, увлекая за собой подручных крабопаука, и вильнула вбок. Перед ней засиял, переливаясь зеленью, Великий Панцирь Озерной Улитки. Установленный второй барьер в паре метров от частокола отрезал ее от деревни и лакомой пищи. Хитрюгу обхитрили, поймав в ловушку.

Тролли – смекалистый народ, тем более их шаманы. Выслушав меня, Анг-Джин внес некоторые дополнения в мой план. Изначально предполагалось заключить тварь между лунным барьером и Доспехом Алого Серафима с последующим зажариванием до абсолютного астрального выгорания. С непонятным противником шутки плохи, и я собирался выложиться на полную, избрав самый надежный вариант ликвидации. Отшельник возразил. Дескать, это дело улиточников, и они сами сэкку прикончат. Посмотрим, оправдаются ли надежды синек на охранных духов и мощнейшую духовную стену в арсенале местных шаманов.

Палена

Маленький сын Палены умирал. Его дух еще не уплыл на сияющей лодке в туман Серых Пределов, но ногой уже ступил в челн Смерти. Материнское сердце чуяло надвигающуюся беду и разрывалось от горя. Озеро слез выплакала мать, моля Озерную Улитку сжалиться и позволить ребенку остаться в мире живых. Она просила забрать ее жизнь взамен детской. Жестокие духи были бессердечны и не внимали ее мольбам.

Гралл-Таг клялся перед алтарным камнем у тотемного столба добыть трехрога, пещерного медведя и саблезуба для первопредка, только бы сын выздоровел. Туша буйвола легла на жертвенник на второй день после клятвы.