Убийца шаманов

Теоли Валерий

– Алисия, – негромко сказал я, – вооружайся и готовься отразить нападение.

На создание чар нет времени, в любой момент нас могут атаковать.

В корзине зашуршало. Надеюсь, самогоном аэромантка натерлась и спешит одеться и найти кинжал. Я бы не тратил драгоценных секунд на одевание и искал Секущий Ветер. В бою он самое то.

– Может, мне Тюрьму Четырех Ветров поставить? – донеслось из плетеного укрытия девушки.

– Лишнее. Против нас не сэкка. – Я стоял на ветви, сжимая неизменное паладинское копье, и всматривался в серую мглу начинающейся

мороси.

Послышался протяжный низкий звук. То ли вой, то ли рев – не разобрать. Он шел, казалось, отовсюду, будто завывания взывающего к духам шамана. Однако шаманы так не ревут. Во всяком случае мне о подобных обрядах неизвестно.

Из сгущающейся полутьмы показалась сутулая фигура, осторожно передвигающаяся под дальними деревьями на границе видимости. Она походила на высокого мощнотелого тролля с длинным копьем в толстой руке. В набедренной повязке и ноговицах, крепящихся к широкому ремню, без рубахи, он шел по колено в воде. С пояса у него свисал пучок кривящихся в последнем приступе боли голов, привязанных за волосы.

Я узнал его, как и синекожие нашего отряда. Спиралевидные белесые татуировки вились по широкой груди и плечам, переплетаясь с узорами шрамов и свежими порезами, недавно переставшими кровоточить. Мускулистую шею охватывали костяные охотничьи ожерелья.

Звук исходил от него. Не вой и не рев. Плач великого охотника Улук-Зула, по щекам которого от глаз пролегли кровавые дорожки.

Пройдя половину расстояния до нас, синекожий умолк, обернулся, точно опасаясь погони, и повалился в воду. Погрузившись в муть с головой, он по-прежнему держался за копье, воткнутое в жижу.

Ловушка или он тот самый тролль, сын вождя улиточников, раненый и нуждающийся в нашей помощи? Проклятье, ни я, ни Акела не можем понять из-за Тумана Глухоты, кто он на самом деле. Принявшая облик Улук-Зула сэкка выглядела бы правдоподобнее без кровавых слез и прочих атрибутов паранормального воздействия. Она к тому же принялась бы звать нас его голосом, мол, помогите да поближе подойдите, дайте о вас опереться ветерану борьбы за независимость племени улиточников. Нет, не оборотень. Грубая для ведьмы подмена, наталкивающая на мысль о полном реализме.

Одержимый? Вероятно. А может, и просто покалеченный вражеской магией и утративший рассудок инвалид. В заглушке не разберешь.

– Алисия, при малейшей угрозе выставляй ветряной барьер. Бал-Ар, гляди в оба. Остальные, следите за местностью.

В заглушке полагаться на магию нельзя, и органы чувств сбоят, однако не так сильно, как средства магического обнаружения.

Ученик шамана кивнул. Высунувшаяся из корзины девушка соглашаться с моим распоряжением не спешила.

– Сандэр, ты куда собрался? – раздалось из плетеного убежища аэромантки. – Зачем?! Почему ты?!

Нет времени объяснять. Пока расскажу почему, сын вождя захлебнется, и с того света его уже не вытащить: нет у нас целителей уровня верховного.

– Тц. – Я спрыгнул на нижнюю ветку, скрипнувшую подо мной, и без плеска спустился на землю.

Вернее, в жижу, засосавшую ноги по щиколотки. Воды до середины бедра, не побегаешь. В руке паладинское копье – главный козырь против одержимых и лоа. Ни у кого из нашей компании такого классного оружия нет, поэтому идти проверять Улук-Зула мне. Ну, и Акеле. Увязался, мой личный пушистый бодигард. То ли плывет, то ли идет по шею в воде, непонятно. Почти бесшумно заплывает к упавшему троллю с другой стороны. Волку объяснять не надо – сам понимает, будто бы у нас с ним ментальная связь.

Подходя к троллю, прислушиваюсь к ощущениям. Холодно, скользко. Привычного при близости лоа голода не чувствую. Проклятая заглушка мешает сконцентрироваться. Акела, умница, встал в нескольких метрах от синекожего и принюхивается, скаля клыки. Будь Улук-Зул одержимым – волк рычал бы вовсю. Правда, заглушка и на него должна влиять.

Копьем осторожно переворачиваю сына вождя лицом вверх. Тролль признаков жизни не подает, не дышит вроде. Глаза широко распахнуты, в них смесь отчаяния и боли. Покалываю бок охотника наконечником. Слегка так, проверяю реакцию. Реакции ноль. Похоже, готов.

Подойдя вплотную, я положил ладонь на шею синьки. Пульса нет, кожа остывшая. Плоть отвердевшая, точно у мертвеца. Нереально задубеть до такой степени за время, пока я к нему шел. Черное колдовство, чтоб его. Будь Улук-Зул зомбаком – уже накинулся бы на меня, живого и теплого.

Тролльи колдуны любят из мертвяков ловушки делать. То проклятие наложат, то духа вселят, то, наоборот, запрут в теле дух умершего, превратив в астральную мину. Одержимый себя проявил бы с моим появлением, к тому же у одержимых организм исправно работает, они отнюдь не принадлежат к числу ходячих трупов.

Реанимировать тролля поздновато. Мы часа на два опоздали минимум.

Я подал жестом знак нашим, позвав Бал-Ара для консультации. Он колдовству сколько лет учится, знает побольше моего. С кровавыми слезами я не сталкивался и без понятия, почему они у синекожего текли. Дорожки на щеках свежие, кровь недавно свернулась.

Ученик Трон-Ка даже по затопленному лесу передвигался с грациозностью скользящей тени. Он неслышно подошел к трупу, заинтересованно рассматривая алые следы на лице охотника, дотронулся до переносицы покойного, постоял неподвижно с закрытыми глазами. Первичное исследование проводит.

Синекожий выругался, отдернув руку.

– Алархал, – процедил он, отодвигаясь. – Не прикасайся к нему, Кан-Джай.

Бал-Ар достал из-за пояса кожаный мешочек и, высыпав из него немного серого порошка, растер в ладонях.

– Дай руку. – Он поделился со мной содержимым мешочка. – Разотри. Костяная пыль магена снимает след от проклятия.

Ого. Невероятно дорогая штука, о ней большинство шаманов только мечтает. Поймать кошака-гипнотизера далеко не всякому великому охотнику под силу – без амулетов и поддержки колдуна магена не взять. На экипировку магического спецназа наш вождь не скупится.