Убийца
Шрифт:
Появились две девушки-сотрудницы с чайным подносом и стопкой роскошных белых полотенец.
«Грэйзи», — сказала Франческа, когда симпатичная блондинка налила ей чашку травяного чая, а другая проверила температуру воды, а затем выключила золотые краны. Франческа кивнула и улыбнулась, явно ожидая, пока они уйдут. Они поклонились и ушли.
Бросив халат на пол, она поймала себя на том, что улыбается зеркалу; она все еще светилась шампанским после вечеринки по случаю окончания торжества и в лимузине по дороге в аэропорт. Быть кинозвездой было забавным
Но эта конкретная звезда получила ответный удар.
Она подняла правую ногу на широкий зеленый мраморный край глубокой ванны. Правой рукой она потянулась к вьющейся светлой соломе между ног и вытащила фарфоровые ножны и кинжал, находившийся в них. Она с восхищением подняла его. Как бы ей понравилось использовать свой пикколо колтелло, свой маленький ножик, против этого высокомерного Хичкока. Ирландский придурок.
Воображаемый заголовок таблоида пронесся у нее в голове, когда она вошла в дымящуюся горячую воду.
«Без Хичкока».
Глава двадцатая
Примерно через четыре часа после столкновения со смертью к Хоуку и Эмброузу присоединились Стокли и Сазерленд в библиотеке Блэкхока, где огонь шел на фоне позднего июньского холода. Хоук сидел, скрестив ноги, на полу перед огнем, а его попугай Снайпер сидел у него на плече. Кормя злющую птицу фисташками из миски, которую он держал на коленях, он, казалось, погрузился в свои мысли.
Ох, черт! Черт возьми! Снайпер взвизгнул, и Хоук дал старушке еще несколько. Конгрив потчевал всех рассказом об опасном полете, с удовольствием рассказывая о леденящей душу смертельной спирали, о том, как они были чертовски близки к тому, чтобы врезаться в море, когда сам Эмброуз нажал на левую педаль руля направления и перевел самолет в левый поворот. — ручное пикирование, которое стабилизировало самолет.
«Вполне примечательно, шеф, — сказал Сазерленд, — учитывая полное отсутствие у вас опыта полетов».
— Как сказал об этом сам Холмс? — спросил Эмброуз, задыхаясь. «Я самый неизлечимо ленивый дьявол, который когда-либо стоял в кожаной обуви, но когда на меня нападает, временами я могу быть достаточно проворным». «Человек явно все еще летал высоко, даже после почти катастрофического урока полета. Алекс улыбнулся при этом, но его мысли были о другом.
Его самолет всю ночь стоял у причала Слейдов в Дарк-Харборе. Алексу никогда не приходило в голову поставить охрану, так что у кого-то было все время в мире, чтобы перерезать трос элеронов. И еще кое-что не давало ему покоя. Он вспомнил, что сказала шеф Эллен Эйнсли о няне-убийце: «Отец механик… в аэропорту».
Техасу Паттерсону нужно было знать, что по крайней мере один член семьи Аджелис задержался в Дарк-Харборе достаточно долго, чтобы саботировать самолет Хоука. Паттерсон летел на вертолете береговой охраны и должен был вскоре прибыть на встречу на борту «Блэкхок». Его начальник, госсекретарь де лос Рейес, уже обратился за помощью к Алексу. Теперь Текс собирался заключить сделку.
Как всегда, Алекс сказал Кончу по телефону тем утром, что сделает все, что сможет. Ему просто придется отложить подзарядку батарей до тех пор, пока все не закончится. Черт возьми, сказал он, как гласило старое американское выражение, ты можешь спать, когда умрешь.
Конгрив потихоньку знакомил Сазерленда и Стокли с недавними событиями в штате Мэн, когда вошел Пелэм с чайным сервизом. Он поставил серебряный поднос на бархатный пуфик рядом с Алексом. Алекс заметил на подносе рядом с фарфоровой чашкой небольшую черную бархатную коробочку.
«Это немного неожиданно, не так ли, старина?» — сказал Хоук Пелхэму, беря бархатную шкатулку. «Я имею в виду, что мы почти не знаем друг друга».
Пелэм улыбнулся, ничего не сказал и удалился.
— Что с ним не так? — спросил Алекс, когда Пелхэм закрыл за собой дверь.
«Смущение — вот и все. Мальчик давно хотел вам что-то подарить, босс», — сказал Сток. «Лучше открой».
«Действительно?» Алекс сказал: «Как странно».
Он открыл шкатулку и увидел золотой медальон и цепочку. Он поднял его и повесил перед глазами. «Невероятно», — сказал Хоук. — Моя Георгиевская медаль. Сток, ты помнишь. Та ночь на Кубе. Тот охранник, который…
«Вонзил нож тебе в шею и перерезал цепь. Да, я это помню».
— Как Пелему это удалось после всех этих лет?
«Однажды поздно вечером какой-то парень, говорящий по-испански, появился с ним у тебя на пороге и сказал Пелему отдать его тебе. Мальчик засунул его куда-то и совершенно забыл о нем. О том, что кто-то занимается твоим делом.
«Очень прискорбно», — сказал Хоук, рассматривая медаль. «У него память меньше, чем…»
«С ним все будет в порядке», — сказал Сток, увидев бледное выражение лица Хоука.
«Моя мать дала мне это, — сказал Хоук, надев его через голову, — за день до своей смерти». Он отвел глаза, делая вид, что изучает картину на стене — небольшую морскую картину Джеймса Баттерсворта.
«Да. Это еще одна причина, по которой Пелхэм плохо себя чувствует, босс», — сказал Сток.
«Твоё предположение, что убийца Вики может быть кубинцем, было верным, Алекс», — сказал Сазерленд. «У нас есть значительные доказательства, указывающие на это».
— Убийца Вики, — сказал Хоук, поднимаясь на ноги. Он бросил в огонь еще одно полено, вызвав дождь искр, взлетевших в дымоход, а затем опустился в одно из кресел возле очага. Лицо его было пепельно-серого цвета, и он выглядел так, будто кто-то только что взял бритву по тщательно зашитым швам его сердца. «Скажи мне», — сказал он. — Расскажи мне, что случилось, — тихо сказал Хоук.
«Две вещи, сэр», ответил Сазерленд. «Окурок сигары, найденный у подножия дерева, был кубинским. Внутренним. Никогда не продавался на экспорт».