Убийца
Шрифт:
Это ждёт и меня?
Образы в призрачных водах становились всё отчётливее, так что я уже не сомневался, кого вижу. Вот – Синург, средний брат. Всегда спокойный, рассудительный и доброжелательный. Единственный доброжелательный, из всей семьи. Брат был чуть выше меня и чуть ниже старшенького. На впалых щеках – следы от Чёрной напасти. Тёмное облако, из которого появился брат, внезапно облепило его тело, обратившись монашеской сутаной. Ну да, Синург обучался в семинарии и стал монахом.
Маранга Верзин, моя мать. Холодная красавица, предпочитающая беседы со святым отцом
Мать ровно относилась ко всем своим сыновьям. Ровно, значит – равнодушно. Думаю, не будь такой нужды, она бы и вовсе не заводила детей. Но даже в её равнодушии имелись нюансы. Синург определённо занимал место любимчика и часто сопровождал мать. Старшего она терпела в силу того, кем он был должен стать. А я родился третьим и терпеть меня не требовалось.
Лафед Верзин. Невысокий коренастый мужчина с таким тяжёлым взглядом, что, когда он смотрел на тебя, казалось будто в лицо дует ураганный ветер. Отцу достаточно было бросить взгляд на любого болтуна и тот немедленно умолкал, бледнел и выглядел испуганным. И это при том, что отец никого и никогда не наказывал без веской причины.
Невзирая на скромный рост, отец обладал чудовищной силой. Я сам видел, как он с одного удара разрубил чучело рыцаря в полном боевом доспехе. Говорят, когда в молодости отец воевал с гуннами, те сразу же бежали, узнав, кто к ним идёт.
Монах отец недолюбливал. Возможно, отчасти тому виной было увлечение матери. Поэтому к Синургу отец относился с лёгким презрением. Старшего брата держал при себе и всячески поощрял во всех начинаниях. А там, где брат оказывался неправ, одёргивал, но очень мягко.
А я родился третьим. И как бы вовсе отсутствовал.
Нет, меня учили, учили не хуже остальных. Не гнали, если я приходил с вопросами и даже могли бросить некий полезный совет. Но всё это, как со смертельно больным: его могут лечить, но при этом отлично понимают: болезному – хана.
О своей грядущей судьбе я узнал, когда мне стукнуло двенадцать. Нет, я и до этого читал книги, где описывалось устройство нашего общества. В том числе и концепцию трёх отпрысков, один из которых получает всё, а один – ничего. Но прочитанное казалось диковинной сказкой, не имеющей никакого отношения к моей жизни.
Просто не верилось, что третьего сына короля могут взять и вот так запросто выбросить за ворота.
Да, я был третьим сыном короля Верзина. Вот, отчего так веселился Кору Нарим, когда читал мои бумажки. Уж не знаю, откуда это стало ему известно, но дела обстояли именно так: я родился в семье короля.
Но родился третьим, чёрт меня побери!
Редкостное невезение. Мать выносила тройню, и магичка-повитуха сообщила об это заранее. Поэтому при родах присутствовали представители Церкви Трёх Основателей. Они очень внимательно следили за рождением малышей и помечали каждого, тщательно фиксируя в бумагах. Нет, ну почему эти гады не ошиблись?
И вот, мне предстояло прожить в отцовском дворце до совершеннолетия, а после – покинуть его, не имея в кармане даже медной монеты. И об этом, широко ухмыляясь, мне поведал старшенький. Тот, кому доставалось всё.
Я тогда не знал, почему Лаферд так меня ненавидит. Предполагал, что из-за успехов в учёбе, где я опережал брата во всех предметах. Но всё равно: такая неистовая злоба? С жестокими розыгрышами, подсыланием прихлебал для потасовок и постоянными жалобами отцу. А наказания за проступки, реальные или мнимые могли оказаться весьма жёсткими.
И вот настал день, которого я так боялся. Мать равнодушно удалилась, а отец спокойно объяснил, что пришло время отправляться в самостоятельную жизнь, как это обязывает Троица Основателей. Спокойная физиономия отца, сочувствующая – Синурга и откровенно злорадная – старшего братца. Мне не разрешили взять ничего, кроме того, что оказалось на мне надето. Проводили к воротам и захлопнули их за моей спиной.
К счастью я всё-таки проникся серьёзностью ситуации и за год до изгнания начал откладывать деньги и кое-какие припасы. В тайнике за городом меня ожидали два плотно набитых кошеля и мешок с вещами. Я надеялся. Что этого хватит для начала новой жизни. Пусть не такой безмятежной, как при дворе, но хоть более-менее пристойной.
И вновь все мои мечты пошли прахом. В первом же постоялом дворе, где я остановился на ночёвку, меня попытались прикончить. Пятеро здоровяков с лицами закрытыми кожаными масками вломились в комнату и не прыгни я в окно, остался бы на месте.
Жизнь сохранить удалось, а вот деньги и вещи – нет. Что делать дальше я просто не знал. Мелькнула мысль, пойти и вздёрнуться в ближайшем леске.
Когда я почти склонился к этой идее, меня нашёл Синург. Брат приготовил мне немного денег и сменную одежду. Кроме того, он рассказал, что нападение организовал старший. Поэтому мне рекомендовалось никогда впредь не пересекать границ Верзина.
Я спросил, чем же умудрился заслужить такое отношение? Синург напомнил про Феду – фрейлину матери. Красивая девушка, с которой мы дружили, когда мне было двенадцать. Она умерла от огненной чахотки спустя несколько месяцев после нашего знакомства. Вот только, на самом деле никакой чахотки не было. Феду отравили по приказу старшего. Лаферд имел на неё определённые планы, но получил решительный отказ. Фрейлина посмела отказать будущему королю в пользу третьего сына! Девушку отравили, а меня брат возненавидел лютой ненавистью.
С той поры миновало так много лет. Мать умерла и когда я узнал о её смерти, то не ощутил ровным счётом ничего, словно умер посторонний человек. Отец продолжал царствовать, хоть ему и пошёл седьмой десяток. Иногда я ощущал лёгкое злорадство, когда представлял Лаферда в ожидании трона. Синург стал то ли аббатом, то ли кардиналом. Точно не знаю и знать не хочу.
Я больше не был членом королевской семьи.
Я был беспородным убийцей-ассассином, который сидел на берегу призрачной реки и рассматривал образы, медленно плывущие в переливающихся глубинах. А потом и сама река медленно растворилась в волнах тумана, и я ощутил мягкие волны, уносящие меня прочь.