Убийства в шоколаде
Шрифт:
– Жизнь такая тяжелая. Окружающие не виноваты, надо беречь в себе это чувство. Не озлобиться – тяжелая работа над собой, – возразил Михаил.
– Не знаю. Мне кажется, это больше праздник детства…
– Не согласен. Людям в любом возрасте хочется, чтобы и в следующем году у них все сложилось, хочется еще пожить, еще порадоваться. И старики в богадельнях празднуют, и дети, – спорил с ней Михаил.
– Видимо, ты записался в ряды Дедов Морозов? Вот только меня с таким настроем в Снегурки брать нельзя. Хотя это был бы реальный заработок в отличие от туманных перспектив
– Я серьезно! – смутился Миша.
– Когда я стала балетом заниматься, а это раннее детство, мне запретили сладкое. Только на Новый год и давали конфетку. А еще в доме всегда появлялась живая елка с колючими иголками, пахло хвоей. Я готова была часами сидеть под деревцем и дышать лесным воздухом. Для меня, городской девочки, это было общение с природой. Вот тогда было чудо, а сейчас одни искусственные заменители. – Варя длинными изящными пальцами потрогала искусственные иголочки и разочарованно махнула рукой: – Но ты меня заставил задуматься.
– О чем?
– О том, что я – эгоистка, думаю только о себе. Есть люди, которые живут бедно, но счастливы. Те, кому никто ничего не подарит, но они не унывают. А я тут сижу, на судьбу жалуюсь. Может, мне нечем заняться в новогоднюю ночь?
– В смысле заняться?
– Ну, не могу я сидеть со скучающей физиономией за новогодним столом, – пояснила она.
– Ты одна осталась? – занервничал Михаил. – Поехали к моим друзьям! Я тоже один. А что, не сложилось у тебя с нашим красавцем-боссом?
– У нас и не складывалось никогда ничего, – с напускным безразличием ответила Варя. – А сегодня утром на его половине дома появилась какая-то красотка.
– Понятно… Хотя чему удивляться? Он нормальный взрослый мужик. Ты думала, он тебя будет ждать? Уж мне не жалуйся, предлагал он тебе и не раз! Одни только взгляды чего стоили! Естественно, женщины будут у Габриэля везде и всегда.
– Радует слово – везде! – заставила она себя развеселиться.
– Не утрируй, ты понимаешь, о чем я….
– Да мне все равно! Пусть хоть каждый день меняет любовниц, что он, видимо, и делал всю жизнь!
– По тебе не скажешь, что тебе все равно, – покосился на нее Михаил. – Но если что, мое предложение по встрече такого печального праздника в силе…
– Спасибо. Я учту. Но у меня много своих друзей, я всегда найду место, где пристроиться… Пристроиться? – повторила она неприятное слово, словно пробуя его на вкус.
И тут Михаил изменился в лице. Варя обернулась и остолбенела. К ним широким шагом эффектно приближался Габриэль в темных брюках и светло-кремовом свитере, связанном крупными красивыми косами. Черное утепленное пальто он перекинул через руку. А следом семенила весьма аппетитная особа. Это была молодая женщина с длинными ногами и роскошной грудью, которая шла впереди хозяйки. Исключительной красоты рыжие волосы ниспадали на плечи замечательными яркими кудряшками. Ей было не больше тридцати, она была ухожена и явно знала толк в макияже: зеленые глаза слегка подведены, большой улыбчивый рот умело напомажен ярко-алым. Девушка, как и Габриэль, излучала позитив и сексуальность. Да уж, сексом от них сквозило
– Здравствуйте, друзья! Простите, задержался. Пока Лена собралась… Леночка, это Варвара и Михаил, надеюсь, что мои будущие сотрудники. А это – моя знакомая Лена.
Неуклюжий Михаил, несмотря на внушительные габариты, резво поднялся и галантно поцеловал руку с длинными и острыми ногтями – не агрессивного окраса, а с благородным французским маникюром.
– Очень приятно! – прозвенела колокольчиком девушка.
А вот Варвара саму себя не узнавала. Она, конечно, не «мисс позитивчик», но все-таки воспитанная женщина. Но не смогла даже привстать, а язык со словами приветствия приклеился к нёбу, словно она злоупотребила сладостями, запихнув в рот килограмм липкой сладкой ваты.
Габриэль помог своей даме снять полушубочек из белоснежной норки, оставив ее в маленьком ядовито-оранжевом платье из трикотажа. Так как Леночкины волосы легли на плечи тяжелой волной, она стала напоминать эдакую жизнерадостную морковку. Варе даже расхотелось свежевыжатого сока, от яркого цвета и так рябило в глазах.
– Что тебе заказать? – поинтересовался Габриэль, открывая меню.
– Свежевыжатый морковный сок! – заявила Лена, и Варвара поперхнулась своим кофе.
– Что с вами? – участливо откликнулась Лена.
– Так… кхе-кхе, ничего… Вам подходит… морковный сок.
– Мне? Ах да! Я согласна! – засмеялась девушка, совсем не обидевшись. – И еще мне мое любимое пирожное.
– Безе? – уточнил Габриэль.
– Ага! Спасибо! Ты помнишь! – еще звонче рассмеялась Лена. – Да, дорогой, безе и клубнику! Я обожаю клубнику! А вы, Варя? По-моему, все женщины без ума от клубники!
– Я – нет. Я люблю горький шоколад, – мрачно посмотрела на прелестницу Варвара.
– И еще мне глазунью из двух яиц, – закончила Леночка.
– Тоже ваши любимые? – не сдержалась Варя.
– О, я страшно люблю яйца – и вареные, и жареные, и омлеты, и даже гоголь-моголь. А вы любите яйца? – щебетала Елена Прекрасная.
– Терпеть не могу, – честно ответила Варя.
И почему ее так раздражает эта красивая и доброжелательная молодая женщина?
– Я смотрю, вы ограничились кофе? – почему-то внимание новой знакомой сконцентрировалась на ней.
– У вас хорошее зрение.
– Ой, как здорово вы шутите! – захлопала в ладошки Лена. – У нас совсем разные вкусы в еде! Надеюсь, мы не совпадем и в пристрастиях к мужчинам! Тогда точно не поссоримся.
Габриэль и Варвара перекинулись взглядами.
– А при чем тут мужчины? – Варя сделала вид, будто не поняла намека.
– Я ревную Габриэля, он так нравится женщинам. Когда мы были вместе, я, дурочка, даже радовалась, что он – милиционер. Там кругом одни мужики, что коллеги, что преступники. Я бы сошла с ума, уезжай он каждое утро, например, в модельное агентство. Ему бы там прохода не давали! Но Габи, к счастью, решил открыть детективную контору, это что-то вроде его прежней работы, связано с поимкой преступников. И вот я вижу коллектив, с которым ему предстоит работать. Я теперь спокойна!