Убийство к Рождеству
Шрифт:
— Да. Я не верю, чтобы какая-то девушка согласилась себя изуродовать, чтобы потом разыграть какого-то человека. Притом незнакомого.
— Псевдооперация… — задумчиво протянула Галя.
— Почему «псевдо»? Мне Михаил сказал, что Дину сразу после финала увезли в больницу с острым аппендицитом.
— Что он тебе еще говорил?
— Что попала она к плохому хирургу. Во-первых, он сделал слишком заметный разрез, во-вторых, забыл что-то у Дины в животе, и пришлось делать повторную операцию. Так?
— Да. Но…
— И Дина заявила, что все это было подстроено. Я это понял так, что хирургу забашляли за эти шрамы. Могло такое быть? Дина собралась подавать в суд, а сестра стала обращаться в газеты.
— А тебе не могло прийти в голову, что никакого аппендицита не было? Что Дине подсыпали какую-то гадость на банкете? И что хирургу, как ты говоришь, забашляли за шрамы еще до того, как Дину привезли к нему? А?
— Довольно безумная версия, но в ней что-то есть.
— Вот видишь! Если бы Дина действительно обратилась в суд, на который бы вытащили хирурга, он мог запросто отбояриться, заявив, что операция была сложная, ничего он там не забыл и всякое такое. Но если бы вскрылось, что операцию делали не по показаниям, а…
— Я понял! Поэтому Дину и решили спрятать, а раз сестра была в курсе, то и ее.
— Это уже хоть что-то объясняет.
— Кроме некоторых ключевых моментов.
— Почему Дина, сбежав от похитителей, пришла ко мне?
— Да. И почему она ничего не сказала родным.
— И почему не попыталась выйти на связь с сестрой?
— И это тоже.
— А кстати, Тамара ведь тоже своим ничего не сказала, ведь так?
— И тут тоже не все так просто. Не забывай, что она им не родная дочь.
— А теперь слушай еще. После того, как Дина, если это была действительно она, провела у меня последний вечер, я нашел под кроватью тонкую стеклянную трубочку длины примерно вот такой — я показал. — У меня ничего подобного сроду не было. Смотрел я на нее, и подумал: а не для кокаина ли ее использовали?
— Я же тебе говорила: не было у сестер этого.
— Ты меня недавно переспросила, когда я говорил, что нечего претендентке выходить к жюри и зрителям поддавшей. Истомина даже упала и не могла встать. А если она не водки напилась? А нанюхалась «кокса»?
— И ты все-таки полагаешь…
— Нет, — сказал я. — Не сходится. Опять эти шрамы, которые не лезут ни в какие ворота.
— Слушай, а Истомина не могла попасть в больницу по тому же поводу?
— Это могло бы объяснить, например, почему ее не видно на рекламных постерах. Но не знаю, специально не искал. Я встречал много разных совпадений, но одинаковые шрамы у участниц одного и того же конкурса — это, по-моему, перебор.
— Я могла бы хоть завтра в конторе найти несколько постеров «Северины» с Истоминой. Но у меня другие планы.
— В «Раймонде»? А что, если я с утра пойду сам туда вместе с Оскаром, и попрошу поискать?
— Думаю, он тебе поможет. Только дождись, пока он опохмелится. С похмелья он непредсказуем…
Мы опять помолчали. Часы показывали половину двенадцатого.
— Кстати, про Оскара. Мужик он в сущности неплохой, и я многое ему могла бы доверить, но если бы была парнем, то ни за что не оставила бы наедине с ним подругу. Когда он выпивши, то добродушен и излишне доверчив, но когда трезвый, с ним надо держать уход востро. Завтра он наверняка спросит тебя, о чем мы с тобой болтали. Можешь его огорошить — скажи, что я рассказывала тебе о присутствующих…
И Галя выдала мне несколько характеристик, вполне, надо думать объективных.
— Творческая натура, — закончила она, — это сложно. Этакая смесь святого и дьявола.
— И ты такая же? — спросил я.
— Не обо мне речь, — спокойно произнесла Галя.
Мы немного помолчали.
— Егоров говорил, что сестры очень похожи, — сказал я.
— Похожи, — согласилась Галя.
— А Тамара не переносила такую операцию?
— Нет, — с уверенностью сказала Галя и уставилась на меня. — Саша, это самая бредовая идея, которую я сегодня услышала!
— Истомина тоже чем-то похожа на Дину, — сказал я без особой уверенности. Галя пожала плечами.
— Истомина — блондинка. Натуральная, — сказала она.
— А моя девушка была крашеная.
— Вот видишь!
— А шрамы?
Снова повисло молчание. Разговор начал иссякать.
— Мне бы не хотелось, — сказала Галя, — чтобы к проблемам Томы прибавилось что-то еще, поэтому я тебе ничего не могу обещать. Но завтра я в любом случае с тобой свяжусь.
— Хорошо. Только не звони на мой старый номер, который я тебе давал. У меня временно другой.
— Я тебе вообще звонить не буду.
— «Эсэмэску» пришлешь?
— Разве ты не знаешь, что общаться по мобильнику — все равно что орать в мегафон на Красной площади?
— Вообще-то догадываюсь.
— Поэтому сделаем так. Постарайся не позже, скажем, половины двенадцатого зарегистрировать электронный почтовый ящик на какой-нибудь бесплатной службе, хотя бы на том же «Яндексе». С непроизносимым названием, чтобы не было совпадений. В полдень проверь почту — я тебе напишу из Интернет-кафе. В письме будет сказано, что делать.
— Конспирация, как в шпионских романах.
— Тамара на самом деле серьезно опасается за свою жизнь. Поэтому я буду ночевать не дома, а где, никому не скажу, а утром несколько раз поменяю транспорт. То же самое советую сделать завтра и тебе. Если мы договоримся о встрече, конечно.
— Понимаю. Давай сочиним имя почтового ящика.
— Пиши в двух экземплярах. — Галя достала блокнотик и авторучку.
Я написал логин — длинный и заковыристый, состоящий из пятнадцати, наверное, букв и цифр, следующих одна за другой без всякой системы. Паролей таких сроду не придумывал! Затем, стараясь не ошибиться, переписал его на другой листок из блокнота, предварительно вырвав.