Убийство на 45 оборотах
Шрифт:
– А вы – входить в мою спальню! Прошу вас, потушите эту мерзость.
Фожер раздавил в пепельнице сигару, словно кулаком стукнул. Лепра схватил пиджак и направился к двери.
– Не уходи, художник, – сказал Фожер. – Я из-за тебя пришел. – Он схватил стул и сел на него верхом. – Теперь говорить буду я. Видите, я не сержусь. Я уже не одну неделю за вами наблюдаю. Я хочу удержать вас от глупости. Вы меня ненавидите. Это видно. Вы вбили себе в голову всякую чушь, например, что вы будете счастливы, если меня не станет.
– Черт знает что! – сказала Ева.
– Я вас вижу насквозь, я вас знаю лучше вас самих. Мне случалось иметь дело с мужчинами, которые считали себя хитрецами, и с женщинами, считавшими себя красотками. А у вас, простите за выражение, переходный возраст. Великая страсть, надо же! Так что, старина Фожер, давай отсюда! Не мешай! Ты нам сбиваешь ритм! Какой у него длинный язык, у твоего Лепра!
– Это еще долго будет продолжаться? – прервала его Ева.
– Подождите! Я просто хочу предупредить вас обоих. Не играйте с огнем! Вы не забыли, малышка Ева, откуда я вас вытащил?
– Я была статисткой. И не стыжусь этого.
– В то время вы этим вовсе не гордились. А ваш протеже еще совсем недавно подвизался в кафе на бульваре Клиши.
– Но вы-то, – вскричал Лепра, – тоже, прямо скажем, не сразу начали…
Фожер обхватил руками спинку стула, его лицо пошло красными пятнами.
– Мне, – сказал он, – никто не был нужен, чтобы пробиться!
Ева смотрела как-то странно на своего мужа. «Она все еще им восхищается, – подумал Лепра. – Боже мой, когда же она выбросит его из головы!»
– Послушайте меня хорошенько, – продолжал Фожер. – Я могу уничтожить вас одним мизинцем. Но думаю, что, трезво все взвесив, вы любви предпочтете успех. Не так ли? Так что будьте послушными детками, расстаньтесь, и кто старое помянет…
– Так вот в чем ваш план… – сказала Ева. – Плевать я хотела на успех.
– Вы – может быть, но не он.
– Вы отвратительны, Фожер.
– Я просто защищаюсь. Если я дам вам свободу, то вскоре обнаружу мышьяк у себя в кофе.
Лепра шагнул вперед.
– Не двигайся, малыш, – посоветовал Фожер. – Я в курсе того, что касается Маскере. Ты уже спишь и видишь, как бы там мелькнуть. Ну скажи… Нет, ты, вроде, не горишь желанием. Это тоже Евина идея. Тебе нужны большие концерты, и сразу. Ты прав. Я могу тебе помочь… прямо сейчас… мне достаточно набрать номер… Поклянись, что больше не увидишься с ней, и дело в шляпе. Ну давай!
Ева молчала, и Лепра понял, что она предоставляет ему сделать выбор, что она пошла на это испытание и даже не без тайного удовольствия. Она обожала такие моменты истины. Она обожала кидать фишки… любовь, разлука, жизнь, смерть… орел или решка. Он мог освободить себя одним словом. Но у него была всего одна секунда. Минутная заминка – и он пропал. Она уволит его, как лакея.
– Встаньте, господин Фожер, – сказал он.
Удивленный Фожер подчинился.
Лепра было достаточно лишь чуть наклониться вперед, и он с размаху влепил ему пощечину.
– А теперь извольте выйти.
Эти слова внезапно выпустили наружу всю непреодолимую ярость, скопившуюся в нем. Он бросился на Фожера, но получил ответный удар, от которого у него перехватило дыхание. Опрокинутые кресла отлетели к столу. В комнате творилось что-то невообразимое. Лепра наносил беспорядочные удары, отмечая про себя несвязные кадры: струйка крови у губ Фожера, разобранная постель, телефон, голос, который раздавался у него в голове: «Она смотрит на тебя… судит тебя… любит тебя…» Сам не зная как, он очутился у камина. Фожер, выставив кулак вперед, ринулся на него, но Лепра успел подумать: «Китайская ваза… нет, слишком легкая… канделябр…»
Раздался страшный шум, и вдруг наступила полнейшая тишина. Лепра смотрел на тело, распростертое на ковре. Собственное дыхание обожгло ему горло. Ева, схватившись руками за голову, уставилась на Фожера. Наконец она сделала шаг вперед и осторожно опустилась на колени. «Он мертв», – прошептала она. Уродливая гримаса исказила лицо Фожера. Лепра был уверен, что Ева права, и от внезапной слабости у него повлажнели ладони. Он опустил канделябр на пол, как драгоценный хрупкий предмет. Ева сделала ему знак не двигаться. Они ждали, что Фожер пошевелится. Ждали чего-нибудь, что положит конец этому невыносимому страху. Но его глаза превратились в тонкую белую полоску под опущенными тяжелыми веками.
– Оказывается, как легко убить человека… – проговорил Лепра.
Ева посмотрела на него, потом дотронулась до иссиня-черного кровоподтека на лбу Фожера. Она встала, подняла канделябр, поставила его на место.
– Ты взял самое тяжелое, – проговорила она.
– У меня не было времени на размышления.
– Знаю.
Она не плакала, но голос ее дрожал и прерывался и был начисто лишен тембра, словно она говорила во сне.
– Я очень сожалею… – начал Лепра.
– Замолчи. Умоляю тебя, молчи.
Ева посмотрела на труп, и ее плечи задрожали. Она сжала кулаки.
– Какого черта вы все меня любите! – прошептала она. – Это я должна была умереть.
Внезапно решившись, она пересекла комнату и сняла телефонную трубку.
– Что ты собираешься делать? – спросил Лепра.
– Звонить в полицию.
– Подожди минутку.
Она посмотрела на него блестящими от слез глазами.
– Минутку, – повторил он. – Не будем спешить. – Он приходил в себя с быстротой, которая поразила его самого. Мысли, все еще лихорадочные, казалось, бежали впереди него, он перескакивал от одной идеи к другой, располагая события по порядку, так, как он их видел, прежде чем нанес удар.
– Кто докажет, что я нападал, а не защищался, – медленно проговорил он. – Твоего свидетельства будет недостаточно.
– Особенно потому, что ударил первым ты.
– Он довел меня. Ты упрекаешь меня в том, что…
– Нет…
– Представь себе, как будут рассуждать полицейские… Легко догадаться, что за этим последует… Не звони, а то мы оба пропали.
– Так что же делать?
– Подожди.
Своими длинными мягкими ладонями он начал медленно растирать себе щеки, лоб, веки.