Убийство на бис (сборник)
Шрифт:
Сенин попытался было протестовать, но Гуров не дал ему такой возможности, спросив:
— В какой вы комнате?
Сенин вынужден был назвать свои координаты. Через пару минут Гуров поставил свой автомобиль на стоянку и уже поднимался в лифте телецентра.
Сенин сам вышел к нему в коридор. Он был без грима и своего шикарного костюма, в котором обычно блистал перед камерой.
Андрей стремительно подошел к полковнику, пожал ему руку, улыбнулся и сказал:
— Выкроил ради вас несколько минут.
— Весьма благодарен. А где ваш друг Федор Полонский? Было бы удобнее поговорить
Сенин снова замялся и, как показалось Гурову, испугался. Глаза его почему-то начали бегать.
Он закашлялся, достал платок, долго и старательно сморкался в него, потом сказал:
— Здесь его нет. Я тут по своим делам.
— Андрей Денисович, а как бы мне найти его? Я звоню на сотовый и на домашний, а он не отвечает. Где может быть Федор?
Сенин нахмурился, потом торопливо начал оправдываться:
— Не знаю. Мы, собственно, не столько друзья, сколько коллеги, партнеры! У него свои дела. Мало ли где он может быть.
— А я уж подумал, не заболел ли он. — Гуров внимательно следил за реакцией Сенина.
— Не знаю, не знаю, не знаю! — нервно постукивая ногой, несколько раз повторил Андрей как заклинание, натянуто рассмеялся и заявил: — Да что вы так переживаете? Федя большой мальчик. Он найдется!
Однако Гуров понял, что Сенин знает, где находится Полонский и почему тот недоступен для оперативников. Но вот почему скрывает? И по какой причине шифруется сам Полонский? Этот момент обязательно нужно было прояснить. Какова роль телеведущего в убийстве Анны Кристаллер? Если он не имеет к нему отношения, то почему такая реакция?
Но давить сейчас на Сенина было не только бессмысленно, но и неблагоразумно. Он, разумеется, тут же сообщит Полонскому, что полковник Гуров сильно им интересуется, и тот может вообще уйти в тень. С такими финансовыми и профессиональными возможностями он вполне мог себе это позволить. Значит, надо действовать по-другому — хитрее, тоньше.
Гуров задал Сенину ряд дежурных вопросов, дабы у того не возникло подозрений в том, что сыщик приехал лишь ради того, чтобы выяснить местонахождение Полонского. Минут через десять полковник закончил, и Сенин с облегчением протянул ему руку.
— Андрей Денисович, вы, пожалуйста, передайте Полонскому, чтобы он связался со мной, как только освободится, или хотя бы ответил на мой звонок, — на прощание сказал Гуров. — Мне не хотелось бы затягивать наш разговор надолго, тем более что он, в общем, формальный.
— Непременно, конечно же! — Сенин затряс начесанной головой. — Обязательно все передам! — Он круто развернулся на каблуках и пошел к какой-то двери столь быстро, что Гурова обдало ветром.
Полковник немного постоял, потом двинулся к той же двери. Из-за нее доносились голоса — как приглушенные, так и довольно громкие. Судя по всему, там шло что-то наподобие репетиции. Однако Федора Полонского полковник так и не услышал. Это могло ничего и не значить, но караулить под дверью, а уж тем более подглядывать в щелку, было совсем глупо. И Гуров направился к лифту.
Теперь путь сыщика лежал на Ленинградский проспект, где трудился нотариус Корзун. Его контора, оборудованная на первом этаже жилого дома,
Аркадий Петрович, человек с небольшими усиками, среднего роста и возраста, встретил полковника вежливо, но держался сдержанно, так, чтобы сыщику сразу было понятно, что он собирается быть откровенным до определенного предела. Но Гуров сам знал, как глубоко он мог вникать в нотариальные дела, и не собирался отказываться от своего намерения.
— Я, Аркадий Вениаминович, решил сэкономить ваше время и заехал к вам сам, — начал он, сев в кожаное крутящееся кресло напротив Корзуна.
— Весьма любезно с вашей стороны. — Нотариус чинно склонил голову.
— Речь пойдет, как вы понимаете, об Анне Кристаллер. В первую очередь меня интересует наследство, которое она оставила.
Корзун надул щеки и хотел было что-то сказать, но Гуров его опередил:
— Только не горите мне про профессиональные тайны. Не надо, сейчас не та ситуация. Речь идет не просто о смерти, а об убийстве. Я имею право знать все о том, кто распоряжался состоянием Анны и будет это делать. Важно также, насколько оно велико.
Состояние Анны оказалось весьма внушительным. Корзун сообщил это, когда понял, что отделаться общими фразами не удастся. Гуров недвусмысленно дал ему понять, что может просто изъять документы Анны для изучения нотариусом, работающим в МВД. Таким образом сам Корзун будет избавлен от необходимости что-то объяснять.
— А откуда у нее эти деньги? — поинтересовался Гуров. — Она сама их заработала?
— Таковых средств относительно немного. Большую часть Анна получила после смерти своего мужа Германа Кристаллера, — ответил Корзун. — Он умер четыре года назад, и вдова оказалась единственной его наследницей. Своих детей у него не было, а старшей сестре он ничего не завещал, поскольку та замужем. Кристаллер, видимо, считал, что женщину, состоящую в браке, должен содержать супруг. — Он слегка усмехнулся в усы. — Впрочем, это его личное дело, — тут же добавил Корзун. — Воля покойного — это закон.
— А сестра не обижалась на него за это? — полюбопытствовал Гуров.
— Если такое и было, то мне об этом ничего не известно. Она и Анна никогда даже не виделись и жили в разных городах. Сестра господина Кристаллера не пыталась опротестовать завещание.
— А когда Анна составила его?
— Да вскоре после того как вступила в права наследования. Это было в Германии. У Кристаллера, разумеется, там имелся личный нотариус. Он предлагал ей свои услуги, но она предпочла решить такие вопросы здесь, в России. Общие знакомые рекомендовали ей меня, она обратилась, я охотно помог.
— Завещание еще не вскрывали?
— Конечно, нет.
— И кто наследует состояние?
Корзун несколько раз надул щеки, решил, что отвечать все равно придется, и сказал:
— Основным наследником является ее сын Эдуард. Правда, с одной оговоркой. Он имеет право распоряжаться наследством по своему усмотрению лишь по достижении тридцатипятилетнего возраста. До этого момента Эдуард может получать не больше миллиона в год.
— Не самые плохие условия, — заметил Гуров. — С голоду мальчонка не умрет.