Убийство на Неглинной
Шрифт:
Грязнов подошел к микроавтобусу дежурной бригады и поинтересовался, где ее руководитель. Шофер, коротавший время за решением кроссворда, показал авторучкой в сторону Центрального банка. Ну, правильно, подумал Грязнов, надо ж, в конце концов, найти печку, от которой потом плясать. А водителю велел найти Пустовойта и передать, чтобы он решил вопрос с санкцией. Уж больно самодовольный вид имел этот водила – жизнь, вишь ты, сладкая!
Любое убийство, тем более заказное, да еще когда речь идет о фигуре верхнего эшелона власти, надо тщательно готовить. А чтоб приготовить, следует знать четкий распорядок дня жертвы. Быть абсолютно уверенным, что он в точно назначенное
Банковская охрана, как видел Грязнов, довольно успешно играла в этом деле роль ротозеев: они стояли, глазели, но ничего не предпринимали, а как выяснилось несколько позже, оказывается, ничего толком и не видели. Ни один из этих рослых парней не смог ничего внятно рассказать дежурному следователю Пустовойту. Услышали беспорядочные гудки, увидели столпотворение и – вот… Не среди них ли и надо поискать соучастника?
СВИДЕТЕЛЕЙ ПРОДОЛЖАЮТ УБИРАТЬ
С утра Турецкий сидел в горпрокуратуре у Маркашина и просматривал дела, которые прокурор распорядился доставить к нему из районных прокуратур, то есть дела Новикова и Копера.
Если по первому у Александра Борисовича картина уже как-то сложилась и оставались лишь частности, то второе было пока за семью печатями. С него и начал. Точнее, с акта судмедэксперта. Из его заключения следовало, что никакого наркотического отравления не было. Наркотик, предположительно морфий, был введен в сгиб локтевого сустава. След укола имеется. Более того, на месте укола образовалась гематома. Взятые пробы показали, что в крови следов наркотика не имеется. Зато имеет место алкоголь, причем количество его в крови соответствует степени опьянения средней тяжести.
Турецкий знал, что человек пьющий, как правило, наркотой не балуется, это вещи трудносовместимые. Тем более, когда речь идет, в общем, о достаточно молодом еще человеке. Коперу было около тридцати. Да, кстати… Александр Борисович посмотрел паспортные данные: Феодосий Евграфович… редкое сочетание. Родился в Фалештах Молдавской ССР. Национальность – молдаванин. В Петербурге не прописан. Ладно, остальное – позже.
Но, прочитав протокол осмотра квартиры, из окна которой шагнул в бездну самоубийца, Турецкий почувствовал себя словно одураченным, настолько имитация самоубийства была сделана грубо, топорно. На дураков, что ли, делали расчет? В ванной на крючке висел большой пакет ваты. Однако «наркоман» почему-то не пользовался ею перед уколом. В пепельнице на столе валялся использованный одноразовый шприц с остатком морфия. Следы пальцев Копера располагались на шприце таким образом, что он ну никак, даже если бы встал на уши, не смог себе сделать укол. Так разве что в штыковую атаку идут.
Вторая характерная деталь. Окна открыты настежь, а на оконных ручках никаких следов рук человека. Святой дух открывал их. Липа это все. Значит, вывод такой. Получив команду убрать засветившегося грубияна, некто, возможно и не один, прибыли к проживающему, но непрописанному в квартире Коперу, который находился под приличным градусом, стукнули его, потерявшему, скорее всего, сознание парню сделали неграмотно укол, прижали его пальцы к шприцу, нимало не заботясь о создании правдоподобной картины, отворили окно в комнате и выкинули с десятого этажа. Работали, видимо, в перчатках. И второй вывод. Либо работали совершенно неопытные братки, либо всем было наплевать, о чем будет думать прокуратура. Но и в первом, и во втором случаях тот, кто отдал команду, ничего не боялся. А команду, почти наверняка, мог отдать лишь один человек – Рафалович. Хотя он может, сославшись на свои «связи», сказать, не уточняя, что всего лишь передал сообщение Александра Борисовича, ну а те люди все дальнейшее сделали по-своему.
К делу была приложена довольно четкая увеличенная фотография с паспорта. Иных не нашлось. Да и откуда у этого, по сути, бомжа может оказаться с собой фотодосье? На снимке, сделанном с трупа, лицо было обезображено до неузнаваемости.
Турецкий попросил зайти Щербину. Тот явился нахохленный, словно воробей на морозе. Ну, это понятно, не мог пережить вчерашнего поступка Александра Борисовича, отославшего его домой, словно мальчишку. Но Турецкому в настоящий момент было в высшей степени наплевать, что о нем думает этот добрый молодец. Он протянул ему дело Копера и попросил быстренько просмотреть и высказать свое просвещенное мнение. И пока тот читал, искоса поглядывал на него.
Щербина же, листая новое для него дело, внутренне недоумевал, какое отношение оно может иметь к нему лично. С этим, явно написанным на лице выражением он и взглянул, ознакомившись с материалами, на московского «важняка».
– Прочитали? – вежливо осведомился Александр Борисович. – Отлично. Пожалуйста, ваши соображения. Сперва по существу: нет ли сомнений в самоубийстве?
– Напротив, у меня нет сомнений в убийстве. Все говорит об этом.
– Отлично, – кивнул Турецкий. – Я тоже не сомневаюсь. Поэтому предлагаю провести опознание…
– Я не совсем вас понимаю, – перебил Щербина. – Какое отношение этот покойник имеет к тому делу, которое находится в моем производстве?
«Ого, – подумал Александр, – а мы, оказывается, гордые!» Но не стал усложнять отношения. И продолжил без всякого назидания:
– Я не успел вас проинформировать. Дело в том, что покойный Копер, – ткнул пальцем в папку с материалами, – и есть тот самый грубиян, который хамил по телефону мадам Михайловой. Улавливаете связь?
– Ах, вон оно что! – воскликнул Щербина. И за этот искренний порыв Турецкий сразу простил молодому следователю весь его гонор, который мог вполне быть не следствием дерьмового характера, а всего лишь панцирем легкоранимой черепахи, до мяса коей, кстати, немало охотников.
– Две таких грубых фальшивки подряд – не много ли? Как считаете, Петр Григорьевич?
– Вы хотите сказать, что прокуратуре подсовывают столь примитивные версии нарочно?
– А почему бы нет? В первом случае – пьяная драка, во втором – сумасшедший наркоман. Я почти уверен, что Гриша опознает рыжего Копера. Вот вам и готовый убийца. Который следом и сам свел счеты с жизнь. Есть все основания прекратить эти дела. Если мы готовы принять наглые подсказки и применить палочку-выручалочку – пятую статью УПК.
– А мы готовы? – В голосе Щербины прозвучала неприкрытая ирония.
– Это уж вам решать, – учтиво ответил Турецкий. Взять к себе – объединить все эти дела или оставить в районах – по месту совершения. Там, полагаю, прекратят ввиду обстоятельств, исключающих производство по уголовному делу. Значит, если мне не изменяет память, – сменил он тему, – Гриша наш фотороботы киллеров не опознал. Может быть, стоит показать их соседям в доме? Особенно старушкам, что постоянно торчат у подъездов?
– Уже сделано, – с улыбкой сообщил Щербина. – Я с утра послал туда опера с таким заданием. Но теперь, может быть, есть смысл показать им и Копера?