Убийство на пляже
Шрифт:
Контраст между утренним ощущением счастья и полным отчаянием вечера является тем тормозом, который Элли нужно отпустить, чтобы поплакать.
— Я видела, как он там лежал… — говорит она. — И я не знаю, смогу ли сделать это.
Джо бормочет какие-то слова утешения и нежно покачивает ее.
— Эй! — говорит он через некоторое время. — Впрочем, ладно, неважно.
— Что?
Джо качает головой.
— Это может подождать. Тебе нужно возвращаться на работу.
Он всегда так делает, причем знает же, как
— Я буду не в состоянии сосредоточиться на работе, если стану думать о том, что ты хотел мне сказать.
— Заходила Люси.
Джо сжимается в пантомиме ужаса, который лишь отчасти является наигранным. Он всегда немного побаивался Люси, и последняя стычка, когда он видел ее во время перебранки между двумя сестрами, громкой ссоры по поводу пропавших в доме денег, явно не способствовала улучшению ситуации. Причем он, вероятно, после этого начал побаиваться и Элли тоже. Она и вспомнить уже не могла, когда в последний раз так злилась.
— Она барабанила в дверь по-настоящему громко, — говорит он. — Фред дремал, так она его разбудила.
Было не похоже, что Люси приходила, чтобы извиниться, хотя это было единственное, что Элли хотела бы сейчас от нее услышать.
— Пошла она к черту. Надеюсь, ты ей так и сказал?
— Я не смог найти подходящих слов.
Она медленно поднимается по лестнице, лелея надежду, что Том уже спит и она сможет отложить задуманное до утра. Но он, от усердия высунув язык, играет в какую-то игру на своем телефоне. Несколько мгновений она молча следит за этой версией своего сына, наслаждаясь последними секундами его детства. Потом тихонько входит и присаживается на край кровати.
— Ты знаешь, что Дэнни сегодня не было в школе? — спрашивает она.
Он мгновенно улавливает ее напряжение.
— И что?
В голосе его слышится страх.
Элли берет Тома за руку.
— Том, солнышко. Дэнни умер. — Тот никак не реагирует. — Мне очень жаль…
Он часто моргает. Элли знает, что его слезы уже на подходе, и видит, каких усилий ему стоит сдерживать их.
— Как это случилось? — наконец выдавливает из себя Том.
— Мы пока точно не знаем. Его нашли на пляже, рано утром.
— А его мама с папой знают?
Солипсическая наивность этого вопроса, мысль о том, что она рассказала бы — или могла бы рассказать — об этом Тому раньше, чем Бэт и Марку, разбивает ей сердце.
— Да. Так что… Послушай… Когда кто-то умирает неожиданно, это оставляет в душе большое незаполненное пространство. И это нормально, если становится грустно или хочется плакать.
Эти слова ей самой кажутся каким-то памфлетом по поводу тяжелой утраты.
— О’кей. А ты… Я хочу сказать, а полиция захочет задать мне какие-то вопросы?
— Да. Есть что-то такое, что ты хотел бы сказать мне прямо сейчас? — Она движется по очень тонкой грани между мягкостью и неопределенностью. — С Дэнни все было в порядке?
— Да. Конечно. — Он мнет в руках край одеяла. — А можно, я немного побуду один? — спрашивает он.
Элли думает о том, когда же он
— Конечно.
Ко времени, когда она приняла душ и переоделась, Том уже спит. На улице темно. С арестом подозреваемого до наступления ночи ничего не вышло.
Когда Элли уже идет к двери, Джо сует ей в руку сэндвич. Она жует его по дороге в полицейский участок, уже за письменным столом запивает чашкой слабого чая и начинает просматривать составленный одним из детективов-констеблей список вещей, изъятых при осмотре тела Дэнни и его комнаты. В глаза ей бросается один момент — точнее, отсутствие одного предмета, — и сердце ее замирает. Она читает еще раз. Нет мобильного телефона. А он у Дэнни определенно был. Той же самой модели, что и у Тома. Элли оглядывается, чтобы рассказать об этом кому-нибудь, но она в офисе одна.
Отложив список в сторону, она приступает к просмотру записей с камер видеонаблюдения в центре города за прошлую ночь. Делает с экрана несколько снимков появившихся там фигур. Затем, на отметке времени 22:47, видит такое, от чего у нее перехватывает дыхание. Изображение очень крупнозернистое, но нет никаких сомнений в том, что мальчик, со свистом мчащийся на своем скейтборде по Хай-стрит, — это Дэнни Латимер. Какого черта он делает ночью на улице, да еще совсем один? Она покручивает этот фрагмент дважды.
— Эй, вы только посмотрите! — зовет она.
На этот раз за ее плечом материализуется Харди, одет он уже в другой костюм. Элли чувствует, как он наклоняется к ней.
— Он не был похищен. Он сам сбежал. Но зачем? Куда он направляется? С кем собирается встретиться?
Харди делает паузу, чтобы потуже затянуть галстук. Элли подбрасывает еще один вопрос.
— И куда подевался скейтборд?
10
Хлоя плачет у себя в спальне. Мягкие женские всхлипывания, хотя на этот раз она плачет уже по-взрослому, прерываются сигналами приходящих на ее телефон сообщений.
— Хочешь, я обниму тебя? — шепчет Бэт в замочную скважину. — Знай, что я всегда рядом, когда буду тебе нужна.
Рыдания на секунду прекращаются.
— Я скоро спущусь, — говорит Хлоя.
Уже в следующий момент у нее звонит телефон, и она отвечает так тихо, что Бэт даже интонацию различить не может, не то что слова. С кем она говорит? О чем? Ей неприятно думать, что подруги Хлои — они хорошие девочки, но все же еще дети! — успокаивают ее, тогда как Бэт это не разрешается. Тем не менее она уважает запертую дверь. Больше всего на свете ей хочется сейчас обнять дочь, чтобы получить у нее — равно как и дать ей — утешение, но она не должна показывать это Хлое. Ей ведь всего пятнадцать. Умер ее младший брат. Ей хотя бы с этим справиться, не задумываясь о том, какая ответственность лежит сейчас на ней за душевное состояние матери. Поэтому Бэт пятится и спускается вниз. Руки ее тяжело и безвольно болтаются по бокам, и в то же время она ощущает, как несет на себе невыносимый груз избытка любви.