Убийство по-домашнему
Шрифт:
— Меня соблазнила женщина, — сказал я, беря у неё из руки бокал. Обжигающий вкус, который я почувствовал нёбом, доставил мне удовольствие.
Марни положила ногу на ногу и по-прежнему внимательно смотрела на меня.
— Селена… — внезапно сказала она. — Ну, как она тебе понравилась?
Напиток еще больше обострил мою бдительность. Я чувствовал, что мне непременно нужно соблюдать осторожность. Сам не зная перед кем, не понимая почему.
— А тебе? — ответил я вопросом на вопрос.
Марни пожала плечами.
— Это
— В самом деле? — Не знаю, почему я задал ей этот вопрос.
— Что значит «в самом деле»? — Густые изогнутые ресницы Марни затрепетали. Она вырвала у меня из руки наполовину полный бокал. — Ну знаешь, Горди! Чтобы какие-то несчастные полбокала так ударили тебе в голову…
Дверь снова открылась, и в комнате появилась мать. Ее взгляд остановился на Марни.
— Марни, надеюсь, ты не давала Горди ничего выпить?
— Конечно, нет, — с невинной миной ответила Марни.
— Я уверена, что Нэйт был бы этим очень недоволен, — сказала мать и улыбаясь подошла ближе к кровати.
— Ты голоден, любимый? Сейчас я принесу тебе ужин.
— Я охотно что-нибудь съем, — сказал я.
— Это замечательно! Ты выспался?
— Да. И вообще чувствую себя прекрасно.
Я украдкой наблюдал за матерью, стараясь уловить какие-либо проявления неискренности в ее поведении. Она полушутя, полусерьезно улыбалась мне, словно догадывалась о моих неясных подозрениях и старалась показать их неуместность.
— Только без каких-либо огорчений, любимый, без каких-либо бессмысленных галлюцинаций, — сказала она.
— Без того, что я не Горди Френд?
Марни снова захлопала ресницами. Она повернулась было в сторону матери, однако потом передумала. Мать погладила ее по голове.
— Уходи, доченька, — сказала она. — Мы уже садимся ужинать.
Когда Марни вышла из комнаты, мать обратилась ко мне:
— Ну так как, сынок? Ты уже вспомнил что-нибудь? Может быть, хотя бы меня?
— Еще нет, — ответил я.
Та же самая горничная, которая раньше доложила о визите врача, на этот раз вошла с подносом в руках.
— А вот и ужин для тебя, любимый, — сказала мать. — Когда ты закончишь есть, я пришлю сюда к тебе Йена. Он займется мужской стороной твоего туалета. — После чего она, как бы с облегчением при виде ужина, который стал прекрасным предлогом для ухода, пробормотала еще раз свое «любимый» и вышла.
Горничная придвинула ночной столик и поставила на него поднос с ужином. На ней был, очевидно, рабочий наряд, и она явно старалась придерживаться стиля тактичной, хорошо подготовленной и постоянной горничной. Однако ей это не очень удавалось. Она была довольно толста, а уложенные в сложную прическу обесцвеченные перекисью водорода волосы наводили на мысль о барах. Я помнил, что мать называла ее Нетти.
— Спасибо, Нетти, — сказал я. — Все выглядит очень аппетитно.
— Это очень
Поэтому я спросил её как бы от нечего делать:
— Как по-твоему, Нетти? Я стал намного лучше выглядеть после этой автомобильной аварии?
Она снова захихикала, поправляя скромный чепчик на менее скромной прическе.
— О, мистер Френд! Пожалуйста, не спрашивайте меня об этом, я не знаю.
— Почему же?
— Вы потеряли память, правда? — С каждой минутой её тактичность и осторожность уменьшались. — Кухарка говорила об этом на кухне. О Боже! Это ужасно!
— Но какое отношение это имеет к моей потере памяти?
— То отношение, что вы меня спрашиваете, стали ли вы лучше выглядеть после этой аварии. — Она расхохоталась, демонстрируя розовые десны с сетью красных прожилок. — Но ведь я вас никогда в жизни не видела! Я впервые увидела вас, когда вас привезли из больницы…
— Ты новенькая?
— Ну, ясно, что новенькая! Меня приняли на службу сразу после того как… как умер старый мистер Френд. Они уволили тогда всю прислугу, за исключением Йена. Мистер Френд отказал ему от места в самый день своей смерти, однако после смерти старого мистера Френда его снова приняли на службу.
Я изумленно уставился на нее.
— Но ведь мой отец умер месяц тому назад. А автомобильная катастрофа произошла две недели назад. Ты ведь могла видеть меня между двумя этими событиями.
— Нет! Я не видела вас, мистер Френд! — В ее хихиканье прозвучала какая-то странная нотка. — С момента смерти вашего отца вас здесь не было.
— А где я мог быть?
Она немного поколебалась, а потом выпалила:
— Где вы могли быть, мистер Френд? Старая кухарка рассказала мне, когда уходила отсюда. Они говорили, что вы куда-то уехали. Но вы не появились даже на похоронах отца. Старая кухарка говорила, что это… Скорее всего одна из ваших…
Она замолчала, и у меня создалось впечатление, что она хотела прикрыть себе рот рукой.
— Одна из моих?.. Говори же, — настаивал я.
— Ой!.. Я в самом деле не должна… — со смехом начала она выкручиваться.
— Одна из моих?..
— Одна из ваших… штучек, — наконец сказала она, снова широко улыбнулась и, словно это признание создавало между нами какую-то связь, подошла ближе. — Потому что вы… немножечко любите… ну, это, — закончила она выразительным жестом.
— Ага; понимаю! — сказал я. — Другими словами, целых две недели до автомобильной катастрофы я был мертвецки пьян. Но почему я выбрал для отъезда именно тот день, когда умер мой отец?