Убийство под шубой
Шрифт:
– Что-то вы вообще всей вашей развеселой компанией подозрительно себя ведете, – следователь тоже не был расположен к шутейному разговору. – Следы все уничтожили, как будто специально, еще и алиби друг другу не можете обеспечить. Как нарочно разбегаетесь по всему участку. Вот хоть кто-то из вас может точно сказать, где он был за пятнадцать-двадцать минут до того, как нашли потерпевшую, да так, чтобы это подтвердили, как минимум, два человека?
– Ну, я с Борюсиком в бане была. Так что я могу подтвердить его алиби, а он мое, – уверенно сообщила
– Не получается, – жестко разочаровал меня Стрельцов. – Во-первых, ваш Борюсик, в миру Борис Михайлович Чебатюк, преспокойно мог стукнуть свою супругу до того, как пришел к вам. Во-вторых, вы сами, Яна Владимировна, могли проделать этот трюк до прихода Бориса Михайловича.
– Не могла, – заупрямилась я. – Тогда Борису Михайловичу пришлось бы пройти мимо своей жены, лежащей почти у самой тропинки. Другого пути в баню нет.
– Ну хорошо, – согласился Стрельцов. – В одиночку вы и впрямь такое проделать бы не смогли. Но мы не можем исключать то, что вы сговорились с Чебатюком и решили таким способом избавиться от его жены.
– Ну, офигеть теперь! – расстроилась я.
– Теперь, остальные, – следователь отвернулся от меня, оставив меня переваривать сказанное. – Я правильно понял, что где-то за полчаса до событий вы все разошлись по комнатам?
– Я еще раньше разошлась… Ушла, то есть, – проговорила Маринка.
– Ну да, получается, что так, – согласилась Томка.
– Я, правда, был в душе в это время, как раз заканчивал одеваться, как раздался крик Катерины, – признался Павел.
– А я сначала на кухне была. Ну, и в комнате. Я прибиралась, посуду расставляла по шкафам, – сказала Катька.
Следователь встал, открыл дверь, ведущую с веранды в жилые помещения, огляделся и обреченно вздохнул.
– Лестница на второй этаж, где у вас все спальни, выходит в прихожую. Дверь из уборной тоже ведет в прихожую. Каждый мог незаметно выйти во двор, стукнуть по голове жену Чебатюка, вернуться к себе и, никем не увиденный, уйти с свою комнату. Или в ванную.
– И что нам, надо было всем вместе спать ложиться, что ли? – расстроился Лешка.
– Ну, если так дальше пойдет… – Стрельцов задумчиво окинул взглядом каждого из нас по очереди.
– Ну, хоть Никиту мы можем смело исключить, – попыталась утешить я следователя. Бедолага, не повезло ему со свидетелями и потенциальными подозреваемыми, мы упорно никак не хотели облегчать ему расследование. – Все на одного кандидата в убийцы меньше, чем в случае с отравлением. Уже полегче.
– Не можем! – возразил Стрельцов. – Кто ему помешал бы выйти из своего дома, войти к вам на участок, и потом так же спокойно уйти? Калитку на ночь вы не закрываете, как я понял, иначе чета Чебатюков сюда бы не пришла. Следовательно, и Никита мог поступить так же.
– Ну, тогда даже не знаю, чем вам помочь, – посочувствовала я ему.
– К счастью, есть один нюанс. О котором вы тут все забыли. – Следователь еще раз внимательно осмотрел нас. – Орудие преступления!
– Орудие преступления? – завороженно глядя на Стрельцова повторила Томка.
– Ну да. Оно самое.
– И что это за орудие? – поинтересовался Лешка.
– Судя по всему, бутылка с вином. Которую ваша супруга несла, чтобы выпить ее со своей подругой. Экспертизу мы еще проведем, но поскольку никаких других тяжелых предметов найдено не было…
– Как это не было? – возмутилась я. – А топор? Там же топор валялся!
– Какой топор? – Стрельцов подскочил на месте.
– Ну да, топор. Лешкин топор, он там лежал, когда мы Воблу нашли. Я его точно видела.
– Не было там никакого топора! – Стрельцов тихо выругался и быстро вышел с веранды во двор, где еще копошились его сотрудники.
– Он что, думает, что это я Воблу пристукнула? Бутылкой с вином? – растеряно проговорила Катька, когда следователь вышел.
– Не волнуйся, Кать, – поспешила я ее успокоить. – Я точно видела топор. Наверное, его просто не заметили. Сейчас его найдут, проведут экспертизу, и точно выяснят, что это не бутылка. Ведь ты же не била Воблу бутылкой?
– С ума сошла? – нервно дернулась Катька.
– Ну, я не знаю, может, ты ее испугалась, когда ко мне шла. Не ожидала ее увидеть. Нервы у нас тут все на пределе, вот и не сдержалась. А потом просто побоялась признаться…
– Да нет у меня такой привычки – лупить по голове своих гостей бутылками! Я еще с ума не сошла!
– Ну, если нет, то тебе волноваться нечего. Разберутся.
Сквозь стекла было хорошо видно, как взбодрились полицейские, когда к ним подошел Стрельцов с новыми вводными. Интересно, почему они сразу не нашли топор, он же явно бросался в глаза. Может, в суматохе, когда мы тащили Воблу в дом, кто-то присыпал его снегом или случайно отбросил в сторону.
Стрельцов вернулся на веранду и без предисловий набросился на меня.
– Скажите, вы точно уверены, что видели топор? Или вы это сказали, чтобы отвести подозрения от вашей подруги?
– Да, точно! Я еще в своем уме! Лежал он, прямо почти на самой дорожке.
– А почему вы сказали, что это топор Алексея? А не чей-то чужой?
– Да потому что это Лешкин топор. Он все свои инструменты изолентой заматывает, там, где надо их держать, на рукоятке. Он всегда так делает, мы часто смеялись над этой его привычкой.
– То есть, у топора, лежащего рядом с потерпевшей, рукоятка была обмотана изолентой?
– Да. Я это хорошо запомнила. А что, топора нет?
– Топора нет, – сознался Стрельцов. – Кто еще видел топор? – он обвел тяжелым взглядом остальных.
Увы, кроме меня никто не обратил на это ни малейшего внимания.
– Где ваш топор, Алексей Николаевич? – обратился следователь к Лешке, не добившись от свидетелей никакой информации.
– Ну, где обычно, наверное, в сарае. Или около, на колоде, там, где я рублю дрова, я его часто там забываю.