Убийство Уильяма Норвичского. Происхождение кровавого навета в средневековой Европе
Шрифт:
Впоследствии епископ Эборард, по всей видимости, не выказывал особой заинтересованности в канонизации Уильяма. Нет никаких данных, что, когда епископ в 1145 году удалился из Норвича на покой в Фонтене в Бургундии, дело продолжало двигаться по официальным каналам, как церковным, так и светским 88 . В том году Эборард тесно общался с папским легатом, но, по имеющимся сведениям, он не затрагивал вопрос о смерти Уильяма ни в личном общении, ни в письме, которое он написал папе позже. Видимо, он ни слова не сказал об убийстве, которое дядя Уильяма открыто и прилюдно называл «оскорблением, недавно нанесенным всем христианам» 89 . Преемник епископа Эборарда, Уильям Тарб, который на момент смерти Уильяма в 1144 году был приором, также не говорил об этом деле при встречах с коллегами и вышестоящими клириками. И более об Уильяме не упоминается; не фиксируется никаких чудес; а отношения между евреями и христианами идут прежним чередом еще несколько лет. В «Житии» Томас фактически это признает, когда говорит, что память об Уильяме практически умерла 90 .
88
Отставка епископа Эборарда уже становилась предметом обсуждений, поскольку уход с должности обычно считался отказом от исполнения своего долга. Кристофер Холдсуорт утверждает, что «его сместил» папский легат; цит. по: King E. J. The Anarchy of Stephen’s Reign. P. 213. Он умер через два года, но вне зависимости от его возраста
89
Vita. I, xvi, 31.
90
Vita. II, vii, 56.
Но как только в 1150 году за это дело взялся Томас, все изменилось. Год спустя после того, как тело Уильяма было перенесено с Норвичского кладбища в здание капитула, снова произошло перенесение его останков – уже к центральному алтарю; после этого их положили в особой часовне, посвященной мученикам. У Уильяма теперь был личный ризничий (сам брат Томас, работавший тогда над его «Житием»), который должен был следить за мощами и отмечать чудеса, произошедшие рядом с гробницей. Заказали изображение Уильяма, и он уже мог похвастаться собственным днем памяти. Началось восстановление репутации Уильяма как святого.
К тому времени, как Томас начал свой труд, уже было важно представить доказательства притязаний Уильяма на святость, начиная с года его смерти. Поскольку притягательность культа убитого подмастерья была не слишком очевидна жителям Норвича, Томас со всем тщанием разъяснил, что, если Норвич не дорожит своим сокровищем, мощами Уильяма, – другие знают им цену. Угрозы, пусть даже вымышленные, похитить останки Уильяма или рассказы о настоящих похищениях усиливали притягательность мощей и подтверждали их подлинность 91 .
91
Geary P. Furta Sacra: Thefts of Relics in the Central Middle Ages, 2nd ed. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1990.
Брат Томас сообщает, что идею перенести останки Уильяма под защиту монастыря подал сторонний человек. Эмери, приор богатого аббатства св. Панкратия в Суссексе, услышал рассказ Годвина, когда они вместе оказались в синоде, и вызвался забрать тело юноши. Интерес Эмери может говорить о том, что на тот момент история Уильяма, а также обвинения в ритуальном убийстве были известны по всей стране 92 . Будучи главой старшей обители клюнийцев в Англии, приор аббатства св. Панкратия считался влиятельным лицом в монастырских кругах Восточной Англии. Эмери, однако, не обладал таким же влиянием, что его предшественники, и умер вскоре после того, как занял эту должность 93 .
92
Стоит отметить, что, как утверждает Томас Монмутский, перед тем, как приор Эмери обратился к епископу с просьбой отдать останки Уильяма, сам епископ вначале обратился к приору за советом относительно правильной юридической процедуры (Vita. I, xvii). Поскольку в аббатстве св. Панкратия уже были мощи знаменитого ребенка-мученика, аббат, возможно, хотел перенести мощи в какую-нибудь небольшую обитель в Восточной Англии, также находившуюся под его началом.
93
Его предшественник Гуго из церкви Св. Маргариты умер в 1143 году, а имя Эмери появляется только в 1145 году. См.: Knowles D, Brooke C. N. L., London V. (Eds.) The Heads of Religious Houses: England and Wales, 940–1216. Cambridge: Cambridge University Press, 1972. P. 119. В этой книге не говорится, что Эмери фигурирует в «Житии св. Уильяма». Упоминание следующего приора св. Панкратия, Уильяма I, относится к 1147 году.
Угрозы похищения останков было достаточно, чтобы монахи насторожились и чтобы создалось впечатление, будто мощи Уильяма широко почитаются. Это освященное временем литературное клише, оно встречается, например, в «Житии» св. Вульфрика (ум. 1154): за право на его мощи спорили монахи Монтакьюта и Осберн, священник из Хейзелбери, с прихожанами. Рассказы о желании приора Эмери заполучить мощи Уильяма, возможно, были придуманы post factum, чему способствовало краткое и ничем не примечательное пребывание Эмери в этой должности.
Вероятно, монахи приветствовали перенесение тела Уильяма на монастырское кладбище хотя бы потому, что погребения давали им дополнительный доход 94 . В начале XII века право похоронить Роджера Биго, отца Гуго Биго, первого графа Норфолка, в Норвичском соборе стало предметом судебной тяжбы, разбиравшейся в королевском суде; за это право отчаянно боролись первый епископ Норвичский Герберт Лозинга и монахи из Тетфорда 95 . В середине XII века братия монастыря св. Маргариты в Кингс-Линн в Норфолке получила подтвержденное папской грамотой дозволение хоронить утонувших при несчастных случаях 96 . В XIII веке споры между монахами разных орденов и монастырей о праве на погребения и плату за них возникали часто и длились годами 97 .
94
Согласно грамоте епископа Герберта Лозинги, монахи получали плату за похороны и поминание души, а на подобные выплаты за простое погребение жертвы из Торпвудского леса они претендовать не могли. См.: Harper-Bill C. (Ed.) Norwich Episcopal Acta. London: Oxford University Press for the British Academy, 1990. № 1. P. 9.
95
Dodwell B. (Ed.) Charters of Norwich Cathedral Priory. London: Pipe Roll Society, 1974. Vol. 18. № 12. P. 1107–1108); Alexander J. W. Herbert of Norwich, 1091–1119: Studies in the History of Norman England. P. 143.
96
Harper-Bill С. Norwich Episcopal Acta. № 120. P. 99.
97
Примеры того, что [«бедный и неприметнейший»] приорат мог рассчитывать получить за простые похороны в Восточной Англии, есть в некоторых грамотах из Садбери. Роберт, magister, сын Годрика из Эктона, подарил два с половиной акра аббатству св. Варфоломея, а также распорядился передать им свое тело для погребения (№ 59. P. 10); Айво отдал две части десятин своего имения в Торпе, а также распорядился передать свое тело для погребения, и этот вклад подтвердили Генрих I и Генрих II (1155–1162) (№ 103. P. 78). См.: Mortimer R. (Ed.) Charters of St. Bartholomew’s Priory, Sudbury, Suffolk Charters. Suffolk Records Society, 1996. См.: Franklin M. J. Bodies in Medieval Northampton: Legatine Intervention in the Twelfth Century // Franklin M. J., Harper-Bill C. (Eds.) Medieval Ecclesiastical Studies in Honour of Dorothy M. Owen. Woodbridge, Suffolk: The Boydell Press, 1995. P. 68: «Вопрос о праве на погребение в монастырях стал ключевым в религиозной атмосфере XII века»; Р. 72: «потенциальные потери для монастырей, допускавших проволочки в подобных делах, могли быть значительными».
Погребение на монастырском кладбище не обязательно свидетельствовало о религиозных заслугах, но подтверждало высокий социальный статус. Социальные различия закреплялись в средневековых погребальных практиках, и погребение рядом с церковью или святыми (ad sanctos) было основным их показателем. На кладбищах существовали различные социальные зоны; под стенами церкви хоронили элиту, а на периферии – сервов и прокаженных. Во многих англо-норманнских монастырях богатые люди и семьи могли купить сотоварищество с монахами 98 . В обмен на богатый вклад в обитель им обещали погребение и поминание в молитвах вместе с усопшими братьями. Пример договора сотоварищества сохранился в епископских письмах и грамотах, и не исключено, что он относится к семье самого Уильяма 99 . Мать Уильяма была похоронена на монастырском кладбище Норвича, возможно, согласно некоей форме сотоварищества, хотя Томас Монмутский пишет: «Почитая сына, мы с честью погребли его мать на своем кладбище» 100 .
98
Своего рода «монашество в миру». – Прим. перев.
99
См. подробнее о его семье ниже.
100
Vita. V, xxi, 142.
Описание Томасом перенесения тела Уильяма на монастырское кладбище (чего он сам не видел) соответствует похоронным обрядам для знатного лица 101 . Тело обмыли, приготовили и положили на одре в центре собора; была отслужена заупокойная месса, после чего тело должны были положить в простой деревянный гроб и похоронить на кладбище под стенами капитула 102 . Когда копали могилу, нашли каменный гроб, и Уильяма похоронили в нем. Такие саркофаги, сохранившиеся со времен поздней античности, повышали статус усопшего и придавали ореол преемственности и легитимности гробницам аристократов XII века 103 . Обычно при перенесении святых мощей главную роль играл список приглашенных лиц, и вся церемония продумывалась самым тщательным образом 104 . Нет никаких сведений о том, что на заупокойной службе по Уильяму присутствовали какие-то высокопоставленные персоны.
101
Vita. I, xviii, ff.
102
Dinn R. «Monuments Answerable to Mens Worth»: Burial Patterns, Social Status and Gender in Late Medieval Bury St. Edmunds // Journal of Ecclesiastical History. 1995. Vol. 46. P. 237–255. P. 240: «Богатые горожане использовали как церемонию, так и место погребения, чтобы утвердить свой статус в глазах живых, и этот статус сохранял свою значимость и после смерти».
103
Valdez del Alamo E. Lament for a Lost Queen: The Sarcophagus of Dona Blanca in Najera // Art Bulletin. 1996. Vol. 78. № 22. Дель Аламо цитирует Серафина Моралехо (Moralejo S. La reutilizacion e influencia de los sarcofagos antiguos en la Espana medieval // Colloquio sul reimpiego dei sarcofagi romani nel medievo. Marburg-an-der-Lahn, 1984. P. 189–190.
104
Епископ Валкелин и Ранульф, капеллан короля, присутствовали при перенесении мощей св. Эдмунда в 1095 году, а епископа Норвичского Герберта Лозингу на эту церемонию демонстративно не пригласили. Вместо этого он произнес проповедь при переносе мощей св. Этельдреды в Или в 1106 году. Ранульф, который стал епископом Даремским, в свою очередь, руководил перенесением мощей св. Кутберта в 1104 году в Дареме.
Насильственная смерть Уильяма (кто бы ни сотворил это насилие) также сыграла свою роль в процессе его канонизации. У англосаксов была старинная традиция связывать неожиданную насильственную смерть со святостью 105 . В 1147 году в Португалии во время Второго крестового похода англичане прославляли своих соотечественников, павших в битве, как мучеников (вопреки учению церкви) и сразу после смерти сообщали о чудесах, совершавшихся вокруг их тел 106 . В Рочестере в графстве Кент в 1201 году пекарь Уильям из Перта попал в засаду и погиб, когда отправлялся в паломничество; вокруг его тела происходили всяческие чудеса. По народной традиции, святость останков определяется не личностью убийцы, а тем, как человек умер 107 . Однако Томас Монмутский утверждал, что на самом деле стоит на той же богословски правильной позиции, что и его оппоненты: «Причина страстей, а не сами муки, творит святого» 108 .
105
Hayward P. A. The Idea of Innocent Martyrdom in Late Tenth- and Eleventh-Century English Hagiology // Wood D. (Ed.) Martyrs and Martyrologies. Cambridge: Ecclesiastical History Society, 1993. P. 81–92.
106
Lay S. Miracles, Martyrs and the Cult of Henry the Crusader in Lisbon // Portuguese Studies. 2008. Vol. 24. № 1. P. 7–31.
107
Общенародное излияние скорби после смерти принцессы Дианы в автомобильной аварии в Париже в 1997 году говорит о том, что в английской культуре сохраняется аналогичная реакция на внезапную насильственную смерть.
108
Vita. II, xii, 96.
Самый красноречивый контекст, в котором следует рассматривать утверждения о святости Уильяма, вышел из-под пера аббата Гвиберта Ножанского. Гвиберт, кроме своих воспоминаний и трудов по истории и богословию, также написал трактат о святых и мощах в северной Франции. За два десятилетия до смерти Уильяма Гвиберт (ум. в 1124 году) высмеивал господствующее представление о том, что мальчика из хорошей семьи, погибшего на Пасху, должно автоматически считать особенно святым:
Я воочию видел, о чем со стыдом рассказываю, как обычный юноша, связанный близкими кровными узами с неким знаменитым аббатом и бывший (по слухам) оруженосцем некоего рыцаря, умер в деревушке совсем рядом с Бове в Страстную Пятницу, за два дня до Пасхи. Тогда, ради святого дня, в который он умер, люди начали приписывать умершему юноше неоправданную святость. Когда об этом пошли слухи среди селян, всегда развешивающих уши в ожидании чего-то новенького, к его могиле крестьяне со всей округи понесли пожертвования и восковые свечи. Что тут еще говорить? Над его могилой воздвигли надгробие, окружили ее каменным строением, и даже из Бретани стали приходить огромные группы крестьян, хотя знатных людей не было. Мудрый настоятель и его набожные монахи, видя все это и соблазнившись множеством приносимых даров, терпели измышление фальшивых чудес 109 .
109
Guibert of Nogent. De sanctis et eorum pignoribus // Patrologia Latina 156 (1853): col. 621. Английский перевод см. в: Coulton G. G. Life in the Middle Ages. Cambridge: Cambridge University Press, 1928. P. 1, 15. См. также: Morris C. A Critique of Popular Religion: Guibert of Nogent on the Relics of the Saints // Popular Belief and Practice. Cambridge: Ecclesiastical History Society, 1972. P. 55–60.